Существует мнение, что у России особый путь развития. Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно не чисто «русских» сценариев национальной идентификации. Со времён Петра I не утихают споры: Россия – это особый путь развития, или же наша держава просто отстаёт от развитых стран и постоянно их догоняет?
7 ноября 2018 года в Европейском университете в Санкт-Петербурге состоялась презентация новой книги Дмитрия Травина «Особый путь» России: от Достоевского до Кончаловского».
Перед началом обсуждения я задал участникам встречи вопрос: у России свой особый путь развития или общемировой, цивилизационный?
Книгу Дмитрия Травина «Особый путь» России: от Достоевского до Кончаловского» я «проглотил» за один день. Книга весьма насыщенная, но читается легко. В ней я открыл много нового и интересного. Однако моей позиции по поводу особого пути России она не изменила, скорее уточнила.
Свою позицию об особом пути России я сформулировал ещё 20 лет назад в романе-исследовании «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак», изданном в 1998 году.
По классификации Травина, я «оптимистический сторонник особого пути». Травин считает: «Особый путь – не более чем интеллектуальный конструкт, а догоняющая модернизация – реальность».
Приведу некоторые цитаты из книги Дмитрия Травина «Особый путь» России: от Достоевского до Кончаловского».
«Изучая Россию, нам следует понимать, что представления об особом пути есть не более чем следствие фрустрации. И в соответствии с этим следует очень осторожно подходить ко всем размышлениям об особой русской культуре и об особом менталитете русского человека. Культурная специфика действительно имеет место, но во многих случаях массовые представления о нашей особой культуре – не более чем следствие шока от многочисленных неудач, случившихся на долгом историческом пути». (с.94)
«…Многое из того, что мы сегодня считаем нашей уникальной культурной спецификой, обнаруживается и на историческом пути различных западных стран – только в прошлом, в ту эпоху, когда они лишь шли по пути модернизации. <…>
Наши печальные катаклизмы, случившиеся в ходе модернизации, не имеют отношения к таким мифическим проблемам, как заложенный в нас генами или культурой особый менталитет». (с.94).
Травин полагает, что «Особый путь» это лишь пессимистический конструкт нашего сознания, рождающийся в кризисные моменты развития.
«Всякий презираемый, преследуемый или угнетённый народ быстро приходит к убеждению, что он избранный народ или должен исполнить некую мессианскую миссию», – отмечал Герман фон Кайзерлинг.
«Особый путь исполняет роль наркотика, отвлекающего от болезненных вопросов национальной жизни», – отмечает Виктор Шейнис.
«В эпоху застоя у власти и оппозиции в ходу один и тот же миф о фатальной предопределённости судьбы страны и в этом смысле её «особом пути», – полагает Эмиль Паин. – «На переход России от власти авторитета к власти закона никакого цивилизационного запрета нет».
Яков Ильич Гилинский полагает, что «в России, в стране тысячелетнего рабства, никогда ничего хорошего принципиально быть не может».
П.Я.Чаадаев писал: «В крови у нас есть что-то такое, что отвергает всякий настоящий прогресс. <…> Мы составляем пробел в порядке разумного существования».
При этом Чаадаев выражал надежду, что Россия в будущем каким-то волшебным образом ответит на «важнейшие вопросы, которые занимают человечество».
Славянофил Юрий Самарин писал: «Российское государство и русская земля, правительство и народ, так давно и так далеко разошлись друг с другом, что теперь они как будто раззнакомились; народ разучился понимать правительство, правительство отвыкло говорить языком, для народа понятным».
Александр Герцен полагал, что русские – народ революционеров и анархистов. Никакой любви к царю у них нет. И государство они, в отличие от европейцев, не обожествляют. И частной собственности на землю не признают. И римского права не знают. Если пообещать крестьянским общинам волю и землю, то снесут они запросто всю самодержавную систему.
Согласно теории культурно-исторических типов Николая Данилевского (изложенной в его работе «Россия и Европа» в 1869 году), если народ не реализует возможности формирования своей самобытной цивилизации, то ему остаётся лишь стать своеобразным этнографическим материалом для других культурно-исторических типов.
Некоторые западные учёные (Р.Пайпс и др.) полагают, что отличия России от Запада являются совершенно принципиальными, фундаментальными и почти непреодолимыми. То есть Россия, с их точки зрения, всё же идёт своим особым путём, и в этом состоит её трагедия, а вовсе не призвание и не великая судьба, как полагали раньше. (с.82).
Автор теории «вотчинного государства» Ричард Пайпс, изучив российскую историю, пришёл к выводу, что в старой Московии, в отличие от остальных европейских стран, всё государство представляло собой (во всяком случае, между XII и XVII веками) вотчину царя, то есть его собственность. Соответственно, в такой среде чрезвычайно долго не могла возникнуть частная собственность как таковая. Сформировалось общество зависимых от государства людей. Монарх был волен распоряжаться их жизнями и судьбами, не говоря уже об имуществе. В подобной стране не имелось никаких реальных условий для того, чтобы каким-то образом стеснить политическую власть. (с.83).
Шведский экономист Стефан Хедлунд заявил о существовании некоей «матрицы Московии», из-за которой старые русские институты остаются по большому счёту неизменными на протяжении столетий, проявляются и в СССР, и современной России. (с.86)
Философ и политолог А.Н.Панарин убеждён: «Россия и свобода – две вещи несовместные».
Славянофил Константин Аксаков говорил: «На практике демократизм оказывается просто притязанием демократов занять место аристократов».
Философ Николай Лооский утверждал: «Доброта – одно из основных свойств русского народа; поэтому даже и бесчеловечный режим Советской власти не искоренил её».
Как заметил социолог Николай Розов, «если «русский ген», вот уже не одно столетие воспроизводящий самодержавие (в широком смысле) заложен в самое ядро русской культуры и неспособен к изменению, то пытаться как-то ему противостоять – это всё равно что надеяться из жёлудя вырастить розу».
Историк и политик Павел Милюков полагал: «Объяснять особенности духовной жизни России из особенностей склада народного духа, из русского национального характера <…> – значит объяснять одно неизвестное посредством другого, ещё более неизвестного, или, как говорится, запрягать лошадь позади телеги».
«Евр-Азия не есть Азия; а есть Европа, осложнённая Азией».
«Западный опыт разбивается о восточный менталитет. Идеи преобразований принимаются отдельными слоями общества, но, когда они затрагивают широкие слои, всё рушится». (с 114).
Философ Иван Ильи писал: «Россия – арена столкновения Западной и Восточной суперцивилизаций, что и составляет глубинную основу её несимфоничности, раскольности».
Современный философ и социолог Дипак Лал полагает, что главной проблемой развития общества на православной базе стал цезарепапизм. Церковь ещё в Византии оказалась полностью подчинена государству. Как кесарево, так и Богово были отданы во властью кесарю. При таком подчинённом положении патриархии она не могла проделать ничего, сопоставимого по значению с папскими революциями.
«После развода с латинским христианским миром Восток вскоре отстал в изменениях в космологии и в технике, которые вызвали подъём Запада». (с.172).
Режиссёр Андрей Кончаловский видит причину отсталости России, как и Ричард Пайпс, в отсутствии «энергичной буржуазии». «Главная причина отсутствия русской буржуазии заключается в выборе Россией – с принятием христианства – восточного пути развития. Во-первых, византийское православие осуждало идею личного обогащения, воспринимая деньги как зло, и, во-вторых, единственным истинным собственником всего в государстве был царь, власть которого обожествлялась». (с.176).
Согласно данному подходу, проблема восточной церкви не в том, что она слишком слаба чтобы противостоять цезаризму, а, наоборот, настолько сильна, что навязала обществу антикапиталистическую ментальность.
Автор теории параллельного развития Владимир Пастухов делает вывод: «Специфическое движение России к современному государству – это путь развития изначально ослабленного ребёнка, которому долгие годы предстоит догонять сверстников, прежде чем они уравняются в силах, способностях и возможностях, став взрослыми». (с.181).
Так кто же и почему настаивает на нашей особости?
Министр культуры России В.Мединский разъясняет:
«Если это политический деятель – то, как правило, это ловкий популист. Если частное лицо – ещё хуже. Как правило, это пьяница, слабак и неудачник. За этот миф охотно цепляются разного рода убогонькие и тунеядцы. Миф как бы служит для них оправданием». (с.101).
«Славянофилы» были убеждены, что Россия это особая цивилизация и у неё своя особая «культурная матрица».
«Западники» были уверены: поскольку Россия европейское государство, то надо взять европейскую модель развития.
Сторонники евразийства продвигают свою идеологему: «Россия не Европа и не Азия, она сама по себе, государство-цивилизация».
Вся ткань русской природы иная, чем ткань природы западной», – писал Николай Бердяев в работе «Философия неравенства».
Н.Я.Данилевский в труде «Россия и Европа» (1869) пишет о «славянском культурном типе», которому принадлежит будущее, в отличие от «гниющего Запада». Западная цивилизация, по мнению Данилевского, уже пережила апогей своего развития, она исчерпала запас своих идей, является декадентской и отмирающей. Русская цивилизация должна взять самое лучшее из западной цивилизации, как последняя в своё время заимствовала самое лучшее из античной культуры.
Историк Даниил Коцюбинский считает, что Россия это не Европа. По его мнению, Европа – это правовая цивилизация, основанная на презумпции того, что у каждого человека есть право, которое власть не может отнять. Это «своё право» касается прежде всего неприкосновенности личности, её собственности и статуса.
Русская цивилизация основывается на прямо противоположном – на торжестве силы над слабостью. Да, право есть, но оно действует лишь тогда, когда это выгодно сильному. В результате истории монгольского нашествия возникла традиция власти править не по праву наследования, а по праву назначения. Сформировалось представление, что настоящая власть – которая может попрать любое право, которая сама себя держит, является причиной себя, а не результатом холопских выборов.
Российская власть – это самодержавная власть. Поэтому, либо мы сохраняем Россию на самодержавном фундаменте, либо Россия самодемонтируется.
Историк Карамзин говорил, что в России свобода противопоказана, причём не только политическая, но и свобода гражданская, – у нас всё государь должен определять.
В 1945 году русский философ Г.П.Федотов в статье «Россия и свобода» писал:
«Весь процесс исторического развития на Руси стал обратным западноевропейскому: это было развитие от свободы к рабству. Рабство диктовалось не капризом властителей, а новым национальным заданием: созданием Империи на скудном экономическом базисе. Только крайним и всеобщим напряжением, железной дисциплиной, страшными жертвами могло существовать это нищее, варварское, бесконечно разрастающееся государство».
Чаадаев считал Россию аномальной страной. Он писал, что в русском народе есть что-то неотвратимое, а именно – его полное равнодушие к природе той власти, которая им управляет.
Константин Аксаков писал: «всё зло от угнетательной системы нашего правительства, оно вмешалось в нравственную жизнь народа и перешло, таким образом, в душевредный деспотизм».
Карамзин задавался вопросом: русский народ придумал таких властителей, или властители сделали таким народ?
«Россия – сфинкс», – писал Александр Блок.
Ему вторил Тютчев:
«Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить:
У ней особенная стать –
В Россию можно только верить»
«Ключ политики государств, — говорил Наполеон, — в их географии».
Действительно, география играет важнейшую роль в определении образа жизни, а значит и образа мыслей людей. Именно климат и место жительства определяют особенности национального менталитета.
Автор книги «Почему Россия не Америка» Андрей Паршев считает: «Мы построили своё государство там, где больше никто ни живёт <…> Лишь треть нашей земли «эффективная». Но и наша эффективная площадь – самая холодная в мире. Мы не Индия, не Китай и даже не Канада».
«Россия – ледяная пустыня, по которой бродит лихой человек». Эти слова приписывают Победоносцеву. Ему же и Константину Леонтьеву приписывают слова о необходимости «подморозить» политическую атмосферу в России.
Очевидно, что в условиях разного климата, отношение к труду и отдыху различаются. Например, сиеста (отдых с 13 до 17 часов) не роскошь, а просто невозможность работать в полуденную жару.
Условия жизни формируют особенности менталитета. Доктор философских наук К.Х.Момджян считает, различие западного и российского менталитета как факт существует; различия эти серьёзные, их нельзя недооценивать. На Западе особый рассудочный коллективизм основан на принципе «сделай благо ближнему, чтобы он сделал тебе». Если в западном менталитете видна способность договариваться, то в нашем менталитете обнаруживается скорее противоборство.
Не является ли самобытность России следствием генетического устройства русского человека?
Профессор К.Х.Момджян полагает, что специфика «русского человека» есть, это факт. Российская культура связана не с изменением мира, а себя в мире. У нас человека рассматривают как клеточку единого целого. Русским свойственен коллективизм и общинность, микроколлективы на основе личной связанности. Внутри этого микроколлектива встречается способность «поделиться последней рубахой». Но не ради государства или всей России.
Михаил Делягин считает, что существует неизменная культурная матрица. Это проявляется во всех сферах деятельности, во всех формах поведения. В том числе и в экономике. Климатические условия в нашей стране формируют специфический трудовой цикл, который начинается с длительного периода раскачки, за которым следует нормальная работа «в охотку», сменяющаяся диким авралом, в ходе которого могут быть значительно перевыполнены первоначальные задания.
Особенностью русской культуры является органическая неспособность её носителя существовать без «сверхзадачи», без некоей цели, возвышающейся далеко над его повседневным существованием и придающей этому существованию философский смысл.
Потребность в «сверхзадаче» вместе с тягой к «справедливости» сформировали в рамках русской культуры весьма специфический тип трудовой мотивации, ориентированной на деньги лишь как символ этой справедливости.
Простое материальное стимулирование оказывается эффективным лишь при наличии внятно осознаваемой «сверхзадачи». Не меньшее влияние на формирование трудовой мотивации наложила всё же экзистенциальная тяга к справедливости.
Так полагает Михаил Делягин.
Россия находится в условиях рискованного земледелия, где многое зависит от погоды. Это объясняет естественную веру славян в языческих богов природы. Сезонные уборки требовали героического напряжения всех сил. Зато потом были праздники, когда отдыхали что есть мочи.
В отличие от Европы, которая расположена южнее, Россия производит меньше прибавочного продукта. В Европе могут снимать два урожая и спокойно распределять избыток естественным рыночным способом.
В России, чтобы распределять ограниченный прибавочный продукт, нужна была мощная центральная власть. Московская ставка вначале собирала с податных территорий этот прибавочный продукт, а потом распределяла, – за счёт чего и выживал весь народ.
Россия возникла как империя и могла существовать только как империя. Этот процесс разворачивался за счёт экспансии и включения новых народов.
После монгольского ига на Руси была создана великая держава, построенная по монгольскому образцу и рассчитанная на экспансию. Как и у монголов, она состояла из ставки и многочисленных податных территорий. Управление было деспотическим. Но это была жизненная необходимость. Потому как иначе управлять такой огромной разнородной территорией было невозможно.
Сильное государство в России всегда было вынужденной необходимостью. При такой разбросанности населения по территории как в России, без централизованного руководства не обойтись. Иначе государство либо само развалится, либо разорвут на куски.
За 537 лет, от Куликовской битвы до первой мировой войны, Россия воевала 334 года. Из них одну войну против девяти держав, две войны против пяти держав, двадцать пять войн против трёх держав и тридцать семь войн против двух держав одновременно.
Россия всегда была страной самовластья. Иначе с таким государством было не справиться. Малейшее ослабление государства российского вело к распаду и разделу страны.
Поэтому, если в Западной Европе государство для человека, то в России человек для государства.
В «западной модели» государство служит человеку, уважает его права. В «восточной модели» государство важнее отдельной личности, которая может заменяться как испорченная шестерёнка.
Россия на 2\3 азиатская страна, и потому у нас интересы единства государства объективно важнее интересов отдельной личности.
В России всегда государство патерналистски довлеет над обществом. Именно государство, как институт, сохраняет целостность страны и её независимость.
Россия не сможет существовать, если каждый будет жить по одиночке. Вся наша долгая и трудная история привела к осознанию простой идеи – СПАСТИСЬ МОЖНО ТОЛЬКО ВМЕСТЕ!
Часто сталкиваешься с тем, что «в России всё через одно место».
Многим легче понять западные алгоритмы, чем свои – российские.
А почему?
Потому что мы пытаемся изобрести свой велосипед. Мы не можем (или авторское право не позволяет) скопировать совершенный иностранный алгоритм, и потому пытаемся создать несовершенный, зато свой.
Да, можно закупить электромобили «тесла», но вряд ли они смогут ездить по российским дорогам в условиях крайнего севера (аккумулятор разрядится).
9 апреля 2018 года в журнале «Россия в глобальной политике» была опубликована статья помощника президента Владислава Суркова. В ней он констатировал отказ страны от «многократных и бесплодных попыток» породниться с Западной цивилизацией.
«Вестернизация, легкомысленно начатая Лжедмитрием и решительно продолженная Петром Первым, за четыреста лет была испробована всякая. Чего только ни делала Россия, чтобы стать то Голландией, то Францией, то Америкой, то Португалией. Каким только боком ни старалась втиснуться в Запад. Все оттуда поступавшие идеи и случавшиеся там трясения наша элита воспринимала с огромным энтузиазмом, отчасти, может быть, и излишним».
«При внешнем подобии русской и европейской культурных моделей, у них несхожие софты и неодинаковые разъёмы. Составиться в общую систему им не дано», — пишет советник президента.
Можно только удивляться наивности тех, кто полагал, что Россию когда-нибудь включат в состав единой Европы. Не втискивается Россия в Европу, слишком она большая и самобытная.
Европе не нужна Россия, а нужны только природные ископаемые и склад для отходов. Запад только расширил свои геополитические границы, оставив небольшие дырочки для трубы, отходов и туристов. Таким образом Запад косвенно признал, что Россия никогда не будет частью объединённой Европы (впрочем, как и Турция).
Европе не нужна Россия, а нужны только природные ископаемые и склад для отходов.
Европейский Союз – создание в большей степени политическое, нежели культурно-экономическое. Некоторые страны, поспешно включённые в Европейский Союз, явно к этому не готовы. Ну не могут греки работать как французы, или скажем, как немцы; а у испанцев вообще сиеста!
Специалист по петровской эпохе, профессор Анисимов Е.В. полагает: Пётр своими реформами доказал, что единственно возможным путём развития России может быть только западный путь. «Мы принадлежим к европейской цивилизации. Нужно прекратить бодаться с Западом, иначе нас постигнет судьба Византии».
Надо заимствовать всё лучшее у Запада и развивать собственную самобытность. Или как говорил историк Ключевский: мы должны всё взять у Европы, а потом повернуться к ней задом.
Важную роль в жизни общества играет религия. Немецкий социолог Макс Вебер в работе «Протестантская этика и дух капитализма» доказал, что успехи капиталистического развития во многом объясняются трудовой этикой протестантизма.
Для православных главное в жизни не труд, а молитва, благодать, общение с Богом. Труд у нас не в чести, потому что он лишь вынужденная необходимость ради поддержания плоти – вместилища духа. Пример тому – святой Серафим Саровский, тысячу дней и ночей молившийся на камне в глухом лесу. «Цель жизни христианской – обретение Духа Святого», – говорил Серафим Саровский.
Россия – страна не для труда, а для молитвы!
Если западные христиане пытаются заслужить Царство Божие самоотверженным трудом на благо себя и своих близких, то православные «зарабатывают» Царство Божие не трудом и накоплением богатства, а самопожертвованием и молитвой.
Если для протестантов богатство является проявлением благодати Божией, то для нас это чуть ли не проклятие. «Трудом праведным не наживёшь палат каменных», – гласит русская пословица.
В православии нет понятия «чистилище», от греховности нельзя откупиться через индульгенции (как в католицизме). Человек спасается не только верой (как в протестантизме), и не только делами (без которых вера мертва), но прежде всего человек спасается любовью.
«Западная цивилизация» построена на договорном праве, а «восточная» – на принуждении.
У Запада два преимущества: 1\ эффективность общественного производства, 2\ институт личной свободы.
Мы стремимся на Запад не потому, что Запад хороший, а потому что альтернатива хуже. Либо мы станем частью общемирового процесса, либо дорогой, по которой этот процесс пройдёт.
Да, можно перепрограммировать человека через воспитание. Но никто никогда не сможет отменить генетический код. Китай, при всей своей модернизации, никогда не станет европейским.
Китай демонстрирует особый путь цивилизационного развития. Если в России не смогли осуществить «перестройку» социализма, в Китае осуществили.
«Общечеловеческие ценности» понятие хорошее, но слишком широкое и не учитывает культурной специфики. Попытки экуменистов объединить христианство, буддизм, иудаизм, даосизм, конфуцианство в одну общемировую религию оказались безуспешными.
Демократия, как известно, хороша в небольших плотнозаселённых регионах, а на больших пространствах России, у оленеводов Якутии, демократия, полагают, как пятое колесо в телеге.
Некоторые отечественные интеллектуалы считают, что демократии в России никогда не было, потому что она невозможна и не нужна. Поскольку невозможно самоуправление на таких огромных территориях, удалённых друг от друга. Излишнее самоуправление неминуемо усиливает центробежные тенденции, которые ведут к развалу страны.
Согласно концепции Поршнева, расселение людей по планете произошло вследствие непереносимости внушения со стороны других и желания каждого быть самим собой.
Многие русские, переселившиеся на Запад в результате первой, второй и третьей миграционной волны, так и не смогли полностью забыть свою русскость.
Возможно, человек и не захочет растворяться во всечеловечестве, или даже не сможет. Оставаясь гражданином мира, я хочу чувствовать принадлежность к сообществу особенных, не теряя при этом неповторимости своей индивидуальности.
В европейской культуре ценность индивидуальности превалирует над ценностью общности и государства. Отсюда идея «прав человека», которые превыше всего.
Проявлением азиатской принадлежности русской нации является превалирование ценности общности над ценностью индивидуальности. Отсюда положение «русской идеи» о необходимом самопожертвовании личности ради светлого будущего всего народа.
Если западный обыватель стремится к счастью личному, то русский к счастью всеобщему.
Елена Батенкова и Дмитрий Бродский в статье «Великий соблазн» задаются вопросом: «Куда мы идём? Чего хотим?»
Мы безнадёжно отстали от цивилизованного, работающего над своими и чужими ошибками, мира.
Самыми благополучными для жизни людей признаются те страны, в которых защищена частная собственность и работают такие инструменты демократии, как независимый суд и выборная система власти.
Если нет понимания того, что мы не справимся в одиночку, противопоставляя себя всему цивилизованному миру, никакие реформы не осуществятся.
Идём ли мы вместе с цивилизованным миром или объявляем ему войну, прикрываясь «истинным православием» и ролью «великой державы»?
Нельзя поддаваться соблазну самомнения, то есть неадекватно завышенной самооценке себя в мире, ибо такое восприятие отбрасывает нас вспять, к невежеству, а отсюда – к страху, отчаянию и ненависти. Выражаясь языком Ф.М. Достоевского, «великое самомнение» всегда присуще народам-творцам, народам-цивилизациям.
14 марта 2018 года в Европейском университете в Санкт-Петербурге состоялась презентация книги «Особый путь: от идеологии к методу». Книгу представили профессор факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ Михаил Велижев и старший научный сотрудник Центра публичной политики и государственного управления, старший преподаватель РАНХиГС Тимур Атнашев. Вёл встречу руководитель Центра исследований модернизации, профессор Дмитрий Травин.
Россия – «догоняющая цивилизация». Отставание от передовых стран Запада составляет 40-60 лет. Россия осуществляет «догоняющую модернизацию», заимствуя опыт передовых стран.
Лично я полагаю, что в глобальном мире в рамках общемирового цивилизационного процесса, при том что принципы современных технологий универсальны, можно говорить лишь о некоей культурной специфике развития той или иной страны.
27 марта 2018 года в Европейском университете в Петербурге состоялся батл по поводу новой книги «Российский путь» с участием авторов Дмитрия Травина и Андрея Заостровцева. Я задал участникам вопрос, в чём же главная беда России помимо общеизвестных двух?
Вы никогда не задумывались, почему так популярна и ныне пьеса Гоголя «Ревизор»? Да потому что ничего в России не меняется. И сейчас, проехав по глубинке, найдёшь и Чичиковых, и Плюшкиных, и Коробочек, и Ноздрёвых, и губернаторы всё такие же, как и сто пятьдесят лет назад.
Исследователи недооценивают роль личности в истории, того, что всё великое творится со страстью, людьми движет честолюбие и тщеславие, жажда власти, любовь, ненависть и страх. В критической ситуации человек конечном итоге руководствуется своими инстинктами. Инстинкты сильнее культуры!
Человек инстинктивно стремится достичь наиболее выгодного для себя положения, а достигнув, удержать его всеми способами для себя, своей семьи и своих потомков. Доминирование (стремление к власти) в инстинктивной природе человека.
Люди в своих поступках руководствуются не только соображениями экономической выгоды, но и эмоциями, страстями, идущими порой вразрез с меркантильной выгодой. Человек – не машина для модернизации.
Люди хотят оставаться людьми, а не придатками машин и киборгами.
Не все хотят модернизироваться. Да и кто сказал, что модернизация это благо?
Развитие робототехники и создание искусственного интеллекта лишает живых людей работы. Повсеместное установление систем контроля нивелирует право на тайну личной жизни. Модернизация усиливает манипуляцию человеком и обществом.
Применение новых технологий грозит неизведанными последствиями!
Не только бытие определяет сознание, но и сознание формирует бытие. Нельзя отрицать воздействие идей на жизнь людей через их сознание.
При всей условности понятия «русская душа», «национальный характер», «особый путь», эти идеологемы присутствуют не только в сознании интеллектуалов, но и в массовом сознании, а значит оказывают воздействие на реальность, формируя её.
Известный русский философ Иван Ильин писал:
«Мы знаем, что западные народы не разумеют и не терпят русского своеобразия. Они испытывают единое русское государство как плотину для их торгового, языкового и завоевательного распространения. Они собираются разделить всеединый российский «веник» на прутики, переломать эти прутики поодиночке и разжечь ими меркнущий огонь своей цивилизации. Им надо расчленить Россию, чтобы провести её через западное уравнение и развязание и тем погубить её: план ненависти и властолюбия».
«Мы, русские, не хотим согласиться с приоритетом материального над духовным, хотя и не в состоянии абсолютно освободиться от бытовых проблем. Выживание по типу “пойду на всё, но никогда не буду голодать!” чуждо нашей культуре, проповедующей ценность самопожертвования.
Прагматизм никогда не был и никогда не будет чертой русской души. Вот ведь весь мир живёт умом, только у нас от ума одно горе, — а всё потому, что русский сердцем живёт! Нажива не отличительная особенность нашего национального характера.
Выживать за счёт спекуляции — вряд ли это может быть идеалом русского человека, который, напротив, готов сознательно пойти на материальные лишения, дабы ощутить духовную свободу.
Русские — это вечное недовольство собой. Мы, подобно детям, готовы слушать всех, кто встал в позу учителя, и потому представители высокоразвитых стран думают, что они взрослее.
По сравнению с другими нациями мы словно застряли в детском возрасте. Понять нас трудно, как трудно взрослому вернуться в детство.
Лидирующие сейчас в технологическом отношении нации кичатся своими успехами, но угроза глобальных катастроф заставляет задуматься: что останется от цивилизации, которая ничего не представляет, кроме технических усовершенствований.
Отличительная черта русской души — бескорыстность; ни для какого другого народа совесть не является такой мучительной проблемой, как для нашего, потому что совесть заставляет жертвовать выгодой. Русскому человеку не нужно богатство, мы даже свободны от желания достатка, потому что русский всегда более озабочен проблемами духовного голода, поиском Смысла, нежели накопительством, — в этом пренебрежении материальным заключено духовное средоточие.
Только русский может летать над пропастью, оказавшись в полном безденежье, и при этом жертвуя всем ради захватившей его идеи. С точки зрения западного обывателя это безумие, но только такое состояние позволяет создавать гениальные творения. Русским всё ничего! О чем ни спросишь — всё “ничего”. В одном ответе и “да” и “нет”.
Таинство русской души иноземцы склонны объяснять сумасшествием, только потому, что не в состоянии понять и объяснить странные поступки ненормальных русских. А объяснить не могут, потому что не могут принять. Поэтому и Достоевского называют сумасшедшим, и Ивана Грозного. Мы же, не ища никакой выгоды для себя, мечемся из стороны в сторону в поисках Бога, Веры, Любви.
Русским, возможно, более чем кому-либо, нужна свобода, они ищут равенства, а не равноправия, свободы духа, а не свободы желаний, свободы без удобства, свободы от удобств и от выгоды.
Именно жажда сострадать, причем без всякого расчёта, — вот отличительная особенность русской души. Сострадать с выгодой невозможно; это единственное, что невозможно делать с выгодой для себя.
Наша неустроенность — это плата за нежелание духа раствориться в материальном комфорте, это перманентное состояние высвобождения ото всего, что может сковать духовную жизнь. Даже повышение материального достатка мы не можем покупать ценой уступок нравственности.
Другие народы уже давно нашли свою веру и сумели приспособить её к житейской выгоде. Мы же невинны как дети, и потому надеемся на то, что нас кто-то спасёт. Наверно, никакой другой народ так не ожидает Мессию, как наш. Мы, русские, подобны язычникам, которые ещё не нашли свою веру, и потому готовы с радостью принять Христа.
У каждого народа свой путь и своя судьба. Россия была и будет страной свободного духа. Это место – где познается Судьба. Поэтому в Россию можно только верить.
И не ищите в России того, что есть на Западе. Россия никогда не будет страной комфорта — ни материального, ни духовного. Она была, есть и будет страной Духа, местом его непрекращающегося поединка за сердца людей; и потому путь её отличен от других стран. У нас своя история и своя культура, а значит, и свой путь».
(из моего романа «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература
Что же ожидает Россию? Этот вопрос я задал петербуржцам и гостям нашего города. Их ответы до сих пор актуальны!
Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.
Всё что я хочу сказать людям, заключено в трёх основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость
P.S. Рекомендую прочитать книгу Дмитрия Яковлевича Травина «Особый путь» России: от Достоевского до Кончаловского».
А как Вы считаете, У РОССИИ ОСОБЫЙ ПУТЬ?
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература
Метки: Дмитрий Травин, европейский университет в Санкт-Петербурге, Николай Кофырин, Особый путь России