Отцом девиантологии в России называют доктора юридических наук, профессора Якова Ильича Гилинского. Недавно ему исполнилось 86 лет. В СССР он первым занялся исследованием отклоняющегося (девиантного) поведения. Первые две статьи были опубликованы в 1971 году. В результате полувековых трудов Яков Гилинский создал свою теорию, которую назвал ДЕВИАНТОЛОГИЯ.
Сегодня Я.И.Гилинский признанный в мире специалист по преступности и девиантному (отклоняющемуся) поведению. У него более 630 научных публикаций, свыше 140 на иностранных языках.
Спросят: как связаны девиантология и любовь?
Осмелюсь предположить, что без союза с Натальей Николаевной Проскурниной, с которой Яков Ильич вот уже 55 лет вместе счастлив, его теория, возможно, была бы несколько иной. Гуманизм, терпимость, любовь к природе и животным, – всё это частички любви к его верной спутнице – Наташе. Наталья Николаевна вычитывала и редактировала все публикации Якова Ильича, составляла объёмную библиографию, насчитывающую сотни источников.
Накануне дня рождения моего учителя, я побывал у него в гостях, и за чашкой чая с ним и его верной супругой мы говорили о девиантологии и любви.
С Яковом Ильичём Гилинским мы познакомились, когда после службы в 1981 году я начал работать в НИИ комплексных социальных исследований ЛГУ. Он стал для меня «отцом» в науке. В студенческие годы под руководством Я.И.Гилинского я занимался изучением отклоняющегося (девиантного) поведения молодёжи: мы проводили опросы в школах, на производстве, в местах заключения, в неформальных молодёжных объединениях. Всего мною было опубликовано около 40 научных работ.
В 3-ем издании своей монографии «Девиантология: социология преступности, наркотизма, проституции, самоубийств и других «отклонений» на 175 странице книги Яков Ильич упоминает и меня как исследователя девиантного поведения.
То, что «все мы преступники», я впервые услышал от Якова Ильича Гилинского. Тогда меня это очень удивило, но и обрадовало. Яков Ильич убеждённо доказывал, что с позиции теории «отклоняющегося поведения» каждый человек хотя бы раз в жизни нарушил уголовный закон. Впоследствии я убедился, что мой научный руководитель был прав.
Я.И.Гилинский полагает, что нет вида поведения, являющегося по своей природе преступным. «Преступление и преступность – понятия релятивные (относительные) «как договорятся» законодатели». «То, что в одной стране – преступление, в другой – не признаётся таковым. То, что преступным было вчера, не преступно сегодня, и наоборот». «Все мы преступники не потому, что есть пьянство, наркотизм, проституция. А потому, что такой уголовный закон!»
В статье «Преступность как повседневность» Я.И.Гилинский пишет:
«Преступность» была, есть и будет, пока существует общество, государство. Преступления, как определённые поведенческие акты, деяния (убийство, изнасилование, побои и т.п.), будут всегда, пока существуют люди. А «преступления» те или иные деяния или нет — будет объявлено теми или иными государствами, пока они существуют. А не будет государства, будет некая община, — смотрите у Т. Кампанеллы. В «Городе Солнца» (1623)».
По мнению Я.И.Гилинского, преступность – не сама болезнь, а показатель более глубоких социальных недугов. Уровень преступности, наркомании и самоубийств является показателем дезорганизации общественного организма. В то же время уровень преступности есть проявление функционального оптимума той или иной социальной системы.
В одной из последних своих статей – в Вестнике Казанского юридического института МВД России №1(35) 2019 – Я.И.Гилинский пишет:
«Преступность почти полностью конструируется контролирующими институтами, которые устанавливают нормы и приписывают поступкам определённые значения. Преступность – социальный и языковый конструкт.
<...>
В то же время действующее уголовное законодательство многих стран, включая Россию, – избыточно и делает каждого гражданина преступником.
<...>
Но если преступления – «нормальные» деяния, если «преступления» совершает каждый из нас… Может, бессмысленно искать причины, факторы, обусловливающие именно преступность (преступления)?»
Раньше считалось, что корни преступности следует искать в социальных условиях жизни. Научно доказанным бесспорным фактом является изменение преступности вместе с изменением социальных условий. Источник зла не в природе людей, а в дезорганизации общества. Убийцами не рождаются, ими становятся. И виновато в этом общество.
Согласно другой точки зрения, корни преступности заключены в генетике человека.
Многие великие гуманисты видели причину преступности в праве частной собственности. Пока не исчезнет класс богатых, — говорил писатель начала XVI века Томас Мор в романе «Утопия», — не исчезнет и преступность.
В 1885 году на 1-ом Международном конгрессе антропологов в Риме А.Лакассань, исходя из социологических представлений о природе преступности, произнёс знаменитую фразу: «Каждое общество имеет тех преступников, которых оно заслуживает».
По А.Кетле «общество заключает в себе зародыш всех имеющихся совершиться преступлений, потому что в нём заключаются условия, способствующие их развитию; оно… подготовляет преступление, а преступник есть только орудие».
Эмиль Дюркгейм называл преступность реакцией на социальные изменения и платой за них. Дюркгейм утверждал: «Преступность – нормальное явление потому, что общество без преступности совершенно невозможно».
То, что ещё недавно казалось немыслимым, становится актуальным. Что вчера казалось отклонением, сегодня стало нормой. Например, смена пола нынче модный тренд, а не перверсия; секс уже не только реальный, но виртуальный и ментальный.
Отклоняющееся поведение по сути условно и противоречиво. То, что одни называют терроризмом, другие называют борьбой за самоопределение. Часто оказывается, что признанный террорист затем признаётся главой государства.
Профессор Я.И.Гилинский считает, что для объяснения абсурдного мира нужна «абсурдная» теория. Мир становится всё более неустойчивым. Надо избавиться от иллюзии, будто возможно всё контролировать. Постепенно приходит понимание, что «человечество уже исчерпало тот потенциал своего развития, который оно получило при завершении предыдущего этапа антропогенеза… Возможности порядка, существовавшего тысячелетия уже исчерпаны».
Я.И.Гилинский полагает: Девиантология – это наука, изучающая социальные девиации (девиантность) и реакцию общества на них (социальный контроль). В широком смысле, это наука о тех отклонениях, которые являлись необходимым условием развития. В перспективе девиантология может стать более общей теорией девиаций в природе и обществе (на физическом, биологическом, социальном уровнях организации мироздания).
Девиантология как наука базируется на следующих базовых методологических принципах:
1\ Принцип универсальности законов мироздания.
Ощущается необходимость объединения исследований неживой и живой природы и общества, изучения их с точки зрения универсальных законов мироздания.
Девиантность здесь предстаёт как инобытие всеобщих закономерностей самодвижения материи, как модификация, доразвитие фундаментальных свойств мироздания.
2\ Принцип универсальности общенаучных методов познания действительности.
3\ Принцип относительности знаний. Всякое знание о любом предмете действительности – относительно, неполно, ограничено.
4\ Принцип дополнительности, который сформулировал Нильс Бор.
Лишь противоречивые, взаимоисключающие концепции в совокупности могут достаточно полно описать изучаемый объект.
В интервью нашему коллеге социологу Б.З.Докторову (США) в 2005 году Яков Гилинский сказал:
«Девиантология как социология девиантности и социального контроля является отраслью социологии, одной из специальных (частных) социологических теорий. В свою очередь, с моей точки зрения, социология девиантности служит более общей теорией по отношению к наукам, изучающим отдельные проявления девиантности: криминологии (наука о преступности), суицидологи (наука о самоубийствах и суицидальном поведении), «аддиктологии» (наука об аддикциях, пристрастиях, зависимостях – алкогольной, наркотической, табачной, игорной, компьютерной и др.), отчасти сексологии (наука о сексуальном поведении, включая «отклоняющееся» – перверсии), социологии творчества».
«Мир устроен таким образом, что более или менее длительное существование тех или иных систем и процессов возможно лишь в случае их адаптивности и функциональности – выполнения определённых «ролей» в жизни других, более общих систем и процессов. При эволюционном отборе неадаптивные, нефункциональные системы, процессы, формы человеческой жизнедеятельности элиминируются», – считает Я.И.Гилинский.
Организация и дезорганизация неразрывно связаны, одно не может быть без другого, а девиации не только вредны, но и полезны с точки зрения выживания и развития системы. Девиации присущи всем уровням и формам организации мироздания. Существование каждой системы (физической, биологической, социальной) есть динамическое состояние, единство процессов сохранения и изменения.
Девиации служат механизмом изменчивости, следовательно, существования и развития каждой системы. Без девиаций «ничего никогда породить не могла бы природа», а «порождения» природы не могут без девиации изменяться (развиваться). Отсутствие девиаций системы означает её не-существование, гибель.
Дезорганизация общественного организма, выражающаяся в преступности, не есть проявление нестабильности, а скорее цикличности социума, когда время нестабильности (перемен) всего лишь переход к новой устойчивости.
Но сама по себе стабильность (за которую так ратуют некоторые политики) есть смерть общественного организма. Вне динамики нет развития!
Исходным для понимания девиации является понятие нормы как пределов допустимого. Норма может пониматься как наиболее распространённое, среднестатистическое, типичное.
Также норма может пониматься как функциональный оптимум: что для одного нормально и адекватно (например, температура тела 37 градусов), то для другого ненормально и признак заболевания.
В массовом сознании девиантность связана прежде всего с негативными явлениями. Однако нет ни одного поведенческого акта, который был бы «девиантен» сам по себе, по своему содержанию, независимо от социального контекста.
То, что нормально для одного общества или субкультуры, ненормально для других. Например, «преступное» у нас употребление наркотиков, в Нидерландах не считается преступлением. Законное у нас употребление алкоголя незаконно в странах мусульманского мира. Проституция в Амстердаме вполне легальное занятие. А в ОАЭ за проституцию могут казнить.
Отклонение может стать нормой, а норма отклонением. То, что было девиантным вчера, становится нормой сегодня. Существует даже мода на девиантов. Отклонение и протест используется в качестве новой моды. Постепенно норма воспринимается как девиация, а девиация как норма. Однако распространённость девиации ещё не является основанием для признания её нормой.
Девиантное (отклоняющееся) поведение не является аномалией. Это скорее оборотная сторона жизни, тень легальных процессов.
Преступность, наркомания, самоубийства это такое же нормальное проявление функционирования социальной системы, как и наводнения.
Девиантное поведение есть проявление естественных флуктуаций, цикличности природных процессов.
Цикличность природы находит своё выражение и в цикличности процессов, происходящих в социуме: в цикличности истории, в цикличности проявлений девиантного поведения. Давно отмечен сезонный характер преступности и самоубийств. Например, пик изнасилований приходится на лето, а самоубийства чаще всего совершаются весной. Отмечается также, что рост насильственных преступлений связан с солнечной активностью.
Девиантное поведение подчиняется общим закономерностям. Например, нормальное распределение Гаусса (известный «колокол») иллюстрирует в двумерной проекции: чем более опасен тот или иной вид отклоняющегося поведения, тем он менее распространён, и наоборот.
Отклоняющееся (девиантное) поведение может иметь для общества как негативное, так и позитивное значение. Позитивное служит средством развития системы – это социальное творчество. Негативное (преступность, терроризм, коррупция и др.) – дезорганизует систему, способствует её разрушению.
Я.И.Гилинский считает, что есть симметрия в отклонениях: когда количеству позитивных отклонений соответствует количество негативных отклонений. Уровень негативного девиантного поведения коррелирует с уровнем позитивного. Чем больше простора для социальной активности, тем меньше различных форм так называемого «ухода» (в пьянство, наркоманию, в самоубийства).
По мнению Гилинского, человеческая активность может проявляться как в позитивном ключе (в творчестве), так и в негативном (преступность и т.п.). Давно замечено, что негативные отклонения и позитивные взаимосвязаны, как связаны гений и сумасшествие. Причём, если с преступностью знают что делать, то что делать с сумасбродным гением, не знает никто. Творческий процесс и самого творца часто понимают как отклонение от нормы и даже как патологию.
Понятие «девиантное поведение» носит конвенциональный характер. Такие понятия как Хаос и Космос тоже являются условными. Хаос в нашем понимании есть отсутствие упорядоченных процессов (дезорганизация), тогда как Космос – организованное пространство. Но такое разделение основано на определённом понимании происходящих процессов. То, что мы не видим или не понимаем, для нас есть Хаос.
Всё, что не поддаётся рациональному объяснению, надзору и контролю, все формы поведения, имеющие характер неупорядоченных и хаотичных, определяются властью как источник социального зла.
По мнению Я.И.Гилинского, самое сложное – проблема социального контроля. Действующая система наказаний не эффективна с точки зрения профилактики и предупреждения преступлений. В одной из последних своих статей «Запрет как криминогенный фактор» Яков Ильич утверждает: «Запрет часто служит значительным криминогенным (девиантогенным) фактором, порождает многочисленные «теневые» последствия, расширяя поле коррупции, деятельности организованной и экономической преступности…»
В 2020 году вышла новая книга Я.И.Гилинского «Человеческое, слишком человеческое». Читая книгу, я ещё раз убедился, что ДЕВИАНТОЛОГИЯ – не просто наука об обществе, это особая теория общих закономерностей развития не только общества, но и природы в целом. В книге критически оценивается возможность создания справедливого общества без насилия и взаимоуничтожения.
«Я исхожу из того, что высшими ценностями человека являются его Жизнь и Свобода. В том числе, продолжительность жизни и здоровье человека и все большая свобода от природных и социальных ограничений», — пишет Я.И.Гилинский.
<…>
«Очевидно возможны два варианта для человечества. Первый, менее вероятный — человечество выживет, пройдя тяжелейший в истории период постмодерна. Причем выживет, возможно, достигнув невиданных успехов в своем генетически – технологическом развитии. Второй, более вероятный, учитывая тяжелое прошлое — человечество погибнет в результате омницида — ядерного, или экологического, или космологического, или…»
<…>
«То, на что нацелен уголовный закон: сокращение преступности путем частной и общей превенции, а также достижение «социальной справедливости» — не срабатывает. Цели и задачи уголовного законодательства в принципе не достижимы».
<…>
«Преступность — порождение культуры, непременный элемент культуры, равно как средства и методы социального контроля над преступностью».
<…>
«Как свидетельствует весь исторический опыт человечества, не эффективно ни общее предупреждение (люди совершали, совершают, и будут совершать преступления), ни специальное предупреждение (о чем свидетельствует относительно постоянная или увеличивающаяся доля рецидивной преступности)».
<…>
В целом речь идёт о переходе от стратегии «войны с преступностью» (War on crime) к стратегии «сокращения вреда» (Harm reduction).
<…>
«Можно ли в принципе «ликвидировать преступность», что обещала сделать советская власть в СССР? Конечно, нет. «Преступность» была, есть и будет, пока существует общество, государство. Преступления, как определенные поведенческие акты, деяния (убийство, изнасилование, побои и т.п.), будут всегда, пока существуют люди. А «преступления» те или иные деяния или нет — будет объявлено теми или иными государствами, пока они существуют».
<…>
«Не надо быть какой–то особенной «преступной личностью», все деяния, предусмотренные уголовным законом любой страны, могут быть совершены при определенных условиях почти каждым. И опять–таки, это — не оправдание, а констатация возможного, постоянно происходящего на протяжении всей человеческой истории. И в этом смысле — нормального. Конечно, это трудно понять и принять с первого раза».
В целом я разделяю теорию ДЕВИАНТОЛОГИЯ моего учителя, хотя и не во всём с ним согласен. Однако это не отрицание, а скорее дополнение по принципу Нильса Бора.
Трудно не согласиться с утверждением Якова Ильича, что понятие «преступление» есть некая условность, «социальный конструкт», «как договорятся законодатели».
Однако, если исключить из Уголовного кодекса какие-то статьи, это ещё не означает избавиться от ряда общественно опасных деяний. Всегда будут кражи и убийства на почве зависти или ревности, независимо, включены ли они в Уголовный кодекс; по моральным представлениям убийства и кражи всё равно будут называться «преступлением».
Яков Ильич справедливо утверждает: «То, что в одной стране – преступление, в другой – не признаётся таковым. То, что преступным было вчера, непреступно сегодня, и наоборот».
И это действительно так. Соглашаясь с влиянием социальных условий на формирование преступного поведения, я считаю, что в критической ситуации верх в человеческом поведении берут инстинкты (или гены). Инстинкты сильнее культуры!
Криминологи всего мира до сих пор спорят о том, что оказывает решающее воздействие на преступное поведение человека: его природа или социальная среда, законы общества или законы природы?
«Среда виновата или подлая натура человеческая?» – вопрошал Достоевский.
Известный этолог Конрад Лоренц, проанализировав поведение многих видов животных, подтвердил вывод Зигмунда Фрейда, что агрессия не является лишь реакцией на внешние раздражители. Если убрать эти раздражители, то агрессивность будет накапливаться и проявляться по самым незначительным поводам. Если агрессия вызвана внешним раздражителем, то она выплёскивается не на раздражитель (скажем, особь, находящуюся выше в иерархии), а переадресуется особям, находящимся ниже в иерархии или неодушевленным предметам.
Что сильнее влияет на поведение человека: его генетика или социальная среда?
На поведение человека влияют и социальное окружение, и конкретная ситуация, и нормы общества, и генетическая предрасположенность. Но лично я убеждён, что «контрольный пакет» в определении реакции человека на ситуацию находится в его характере и в генах.
В одинаковых обстоятельствах один человек совершит преступление, а другой (в силу своего воспитания или генотипа) не совершит. Например, не всякий может совершить изнасилование, даже в благоприятной для того обстановке (из-за своих физиологических особенностей). Если холерик на оскорбление ответит взаимным оскорблением и может даже убить обидчика, то флегматик сделает вид, что оскорбления не заметил. Один человек будет воровать в коррупционной системе ведомства, а другой уволится.
На мой взгляд, гены в большей степени определяют поведение человека, нежели социальные условия. Клептоманы и педофилы это просто больные люди, которых надо лечить, поскольку лишение свободы не избавит их от пагубного пристрастия.
Я убеждён, что определяющим в поведении человека является его генетика – унаследованная от родителей предрасположенность к тем или иным способностям, заболеваниям и талантам.
Владимир Эфроимсон изучив биографии гениев времён и народов пришёл к неумолимому выводу: гениями рождаются.
Каждая женщина интуитивно чувствует, от кого следует рожать: от здорового, умного, красивого мужчины, – потому что и детки будут такими.
Физиологические, психические, интеллектуальные способности во многом определяются именно наследственностью. В Висконсинском университете в результате наблюдений над 700 парами близнецов установили, что такие черты характера человека как трусость, робость и склонность к переживаниям в большей степени обусловлены генетической предрасположенностью, нежели воспитанием и жизненным опытом.
Доказательством тому служит в том числе и жизнь Якова Ильича. Он унаследовал от своих предков исключительные интеллектуальные способности, настойчивость характера и упорство в достижении цели. Несмотря на неблагоприятные обстоятельства социальной среды и запреты советского времени, Якову Ильичу всё же удалось защитить диссертацию, создать свою теорию и добиться её всемирного признания. Он добился того, от чего другой бы отступился или просто не смог осуществить из-за недостатка интеллектуальных способностей. То есть, можно сказать, что гены одержали победу над социальной средой.
В апреле 2003 года был полностью расшифрован генетический код человека. В человеке генетически заложено от сорока до шестидесяти процентов характерных черт, видоизменяющихся в процессе жизни. Например, мальчики, под давлением общества, гораздо чаще девочек утрачивают врождённое чувство страха.
Недавно израильский ученый Ричард Эбштейн обнаружил «ген альтруизма» и «ген поиска новых ощущений». Технология редактирования генома CRISPR/Cas9 позволяет выявлять и устранять врождённые нежелательные гены – то есть редактировать и тем самым программировать будущие свойства личности.
Нельзя не согласиться с мнением Я.И.Гилинского: «Все мы преступники не потому, что есть пьянство, наркотизм, проституция. А потому, что такой уголовный закон!»
Ещё Бенедикт Спиноза утверждал: «В естественном состоянии нельзя представить себе преступления; оно возможно только в состоянии гражданском, где по общему согласию определяется, что хорошо и что дурно, где каждый должен повиноваться государству».
Что же такое Закон: установление властей или природная закономерность?
Почему-то считается, что естественные законы нужно открывать, а юридические законы можно сочинять. Законы должны устанавливаться не по прихоти властей, а отражать закономерности человеческого общества и человеческой природы.
Очевидно, что законы природы имеют приоритет над законами общества. Нельзя навязывать противоестественные законы и требовать их соблюдения.
Некоторые законодатели, похоже, забывают, что в основе любого закона должны лежать нормы естественного права, а не политическая целесообразность или экономическая необходимость.
Известный теоретик права Чезаре Беккариа в 1764 году в трактате «О преступлениях и наказаниях» писал: «Нельзя надеяться на существенное улучшение морали, если политика не опирается на вечные чувства, присущие человеческой природе. Любой закон, идущий в разрез с этими чувствами, неизбежно столкнётся с противодействием, которое в конце концов окажется сильнее».
Одни считают, что наш мир есть результат долгой эволюции, и надо жить по природным законам естественного отбора, где выживает сильнейший, а слабый погибает; где каждый за себя и выжить надо любой ценой.
Другие полагают, что мир сотворён Богом и надо жить по божественным законам, любить ближних и помогать слабым.
Третьи убеждены, что человек живёт в социуме и должен создавать законы для социума. В трактате «Законы» Платон подробно разбирает, по каким законам должны жить люди.
Почему же люди нарушают правила порядка (закон), ведь порядок выгоден практически всем?
Во-первых, соблюдение общепринятого порядка требует отказаться от определённой степени личной свободы.
Во-вторых, как и все живые существа, люди инстинктивно борются за «место под солнцем». Занявшие наилучшие места, пытаются установить выгодный им порядок, охраняющий их положение. Но борьба за наилучшее место продолжается: совершаются преступления, революции, одни свергают других, и так бесконечно…
Профессор Ю.М.Антонян убеждён в вечности преступности. «Глобальной» причиной преступности является недовольство личности её актуальным положением, представляющее собой единство 3-х компонентов: отчуждение и одиночество; ощущение угрозы; и особое отношение к смерти.
Закон имеет целью оградить общество от проявлений человеком своего подлинного Я, если это Я вступает в противоречие с Я других людей. Однако никакой закон не останавливает людей от проявлений своей сущности. Всегда убивали, и будут убивать, даже страх смертной казни не останавливает.
Преступником рождаются или становятся? – вопрос до сих пор открытый.
Знаменитый врач Чезаре Ломброзо утверждал, что «преступниками рождаются».
Основоположник социологического направления А.Кетле полагал, что «преступниками не рождаются, ими становятся… Общество заключает в себе зародыш всех имеющихся совершиться преступлений, потому что в нём заключаются условия, способствующие их развитию; оно… подготовляет преступление, а преступник есть только орудие».
Многочисленные психологические эксперименты доказывают, что при определённых условиях почти каждый человек может стать злодеем и преступником. Но не каждый становится! А вот совершить неумышленное преступление по неосторожности может каждый (например, ДТП).
Яков Ильич называет себя реалистом и атеистом. Поэтому в его теории отсутствует метафизический и теологический взгляд на проблему.
Я же скорее метафизик. Наука ещё не всё познала, и потому всегда рано делать окончательные выводы. Нас окружает ещё много не познанных тайн. Наука развивается из предположений и веры в существование того, что ещё не открыто. Я допускаю существование ещё не познанной Силы, которая управляет нашим миром. Возможно, в процессе развития науки мы обнаружим эту Силу и докажем её существование.
Многие учёные были глубоко верующими людьми. Важно не путать веру в наличие Высшей Силы, управляющей нашим миром, с поповскими сказками о мудром старце, сидящем на облаках.
Известно, что религиозность людей имеет антикриминогенное значение: люди, верующие в Бога и посмертный суд, соблюдающие заповеди, в меньшей степени склонны совершать преступления. «Мы у Бога на ладошке…» — говорят многие верующие.
Сегодня технологии тотального цифрового контроля вполне можно сравнить с тем, что говорят о Боге: всевидящий, всеслышащий, всезнающий …
Китайскую «Систему социального кредита» можно сравнить с божьей справедливостью, когда каждому по делам его.
Яков Ильич неоднократно говорил мне, что не верит в жизнь после смерти.
Действительно, это вопрос исключительно веры. Одни верят, что после смерти их ждёт Суд, а по результатам – рай или ад. Другие верят, что не будет ничего.
Доказательства, которые представляют люди, пережившие клиническую смерть, не всех убеждают.
Эпикур говорил: смерти нет, ибо пока мы живы, мы не можем познать состояния смерти, а когда умерли, то уже не можем.
Но очевидно, что есть состояние, предшествующее смерти. Для некоторых это продолжительная болезнь, для других агония, для третьих – исповедь перед смертью.
Если смерть это тьма, то всё равно есть момент угасания сознания, и важно, что в этот момент переживаешь: страх, облегчение или надежду на продолжение.
Говорят, что каждый видит то, что хочет увидеть: одни – тьму небытия, другие – свет в конце тоннеля…
Многие не верят в посмертный Суд за всё ими содеянное, потому что НЕ ХОТЯТ ВЕРИТЬ и боятся этого Суда.
Другие, напротив, стараются жить в любви и творить добрые дела, чтобы заслужить Царство Небесное.
Лично мне кажется, лучше всё-таки быть готовым к посмертному Суду, а вдруг ТАМ действительно что-то есть!?
Что объективно лучше: жить в любви и доброте, или в ненависти и злобе?
Многие атеисты живут, не веря в Бога и не исполняя заповеди, но творят добро и любовь. Это, на мой взгляд, лучше, чем верить в Бога и при этом грешить.
Когда я попал в автокатастрофу, Яков Ильич приехал ко мне в больницу поддержать меня, мы с ним долго беседовали. Содержание нашего разговора я включил в свой первый роман-исследование «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак», который стал моей «диссертацией».
— Сколько я потратил сил на то, чтобы достучаться до власть предержащих и заинтересовать их результатами проведённых исследований. Но даже когда мне удавалось поговорить с высокопоставленными чиновниками, они лишь кивали головами, соглашались, признавали актуальность и злободневность моих исследований, но ровным счётом ничего не делали. А ведь они могли и должны были по роду своей деятельности воспользоваться рекомендациями учёных, чтобы изменить ситуацию к лучшему.
— Ну, я, пожалуй, побольше вашего обивал пороги различных кабинетов.
— Тем более. Значит, вам это знакомо лучше, чем мне. К тому же, в самой диссертации должен решаться вопрос о практической значимости проведённой работы. А если она никому не нужна, то и цена её ноль.
— Дорогой Дмитрий Валентинович, вы заблуждаетесь по поводу практической значимости науки. Я тридцать лет занимаюсь проблемами преступности, и ни разу не видел, чтобы результаты научных исследований воплощались в соответствии с нашими рекомендациями. Никому ничего не нужно!»
(из моего романа-исследования «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература
Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.
Всё что я хочу сказать людям, заключено в трёх основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость.
P.S. Поздравляю моего учителя Якова Ильича Гилинского с 86-м днём рождения, желаю ему здоровья и творческого долголетия!
А по Вашему мнению, как связаны ДЕВИАНТОЛОГИЯ И ЛЮБОВЬ?
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература
Метки: Гилинский, девиантология, криминология, Николай Кофырин, Новая Русская Литература