1 января родился и 27 января умер в возрасте 91 года Джером Дэвид Сэлинджер.
В начале 80-х в сборнике издательства «Иностранная литература» среди прочих произведений я прочитал вещь, которая поразила меня своей искренностью. Это был роман американского писателя Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи». Перечитав произведение, я сделал для себя вывод: писать нужно так или не писать вовсе!
Год назад я посмотрел биографический художественный фильм (байопик) о Сэлинджере «ЗА пропастью во ржи». 10 апреля 2021 года в кинозале киностудии «Ленфильм» был просмотр фильма «Мой год в Нью-Йорке».
После просмотра состоялся телемост Москва-Петербург-Оттава с режиссёром фильма Филиппом Фалардо; он ответил и на мои вопросы. Перед просмотром фильма я провёл небольшой опрос зрителей.
Американский писатель Джером Дэвид Сэлинджер родился 1 января 1919 года в Нью-Йорке на Манхэттене. Он прожил большую жизнь. Умер 27 января 2010 года.
Джером с детства хотел стать писателем. Начал писать рассказы в средней школе. Первые сочинения были опубликованы ещё до начала Второй мировой войны.
По настоянию отца Джером окончил военное училище. Здесь состоялся его литературный дебют: Сэлинджер написал три строфы для школьного гимна, который, кстати, исполняется и по сей день.
В 1937 году Джером слушает лекции в Нью-Йорском университете. В 1939 году поступает в Колумбийский, где слушает курс лекций о коротком рассказе, который читал редактор журнала «Story» У.Бернетт. Первый рассказ Сэлинджера «Молодые люди» (The Young Folks) был опубликован в 1940 году именно в журнале «Story».
Ни одно из высших учебных заведений Джером так и не закончил, не проявив ни особых успехов, ни карьерных устремлений, чем вызвал недовольство отца, с которым в конце концов рассорился навсегда.
Когда началась война, Сэлинджер добровольцем пошёл на фронт. Его не брали по состоянию здоровья, но он добился своего. Весной 1942 года Джером был призван в армию, закончил офицерско-сержантскую школу войск связи. 6 июня 1944 года сержант Сэлинджер в составе отдела контрразведки 12-го пехотного полка 4-й пехотной дивизии участвовал в высадке десанта в Нормандии, затем в битвах в Арденнах. Работал с военнопленными, принимал участие в освобождении нескольких немецких концлагерей.
Будучи на фронте, Сэлинджер написал в своём дневнике: «Я чувствую, что я нахожусь в нужное время в нужном месте, потому что здесь идёт война за будущее всего человечества».
На фронте Джером встретился с военным корреспондентом и писателем Эрнестом Хемингуэем, чьи личные качества и стиль письма произвели большое впечатление на Сэлинджера; в свою очередь, Хемингуэй оценил литературные таланты начинающего автора.
Во второй половине 1940-х гг. за Сэлинджером закрепилась репутация одного из самых искусных и многообещающих писателей. Многие из его рассказов отразили травмирующие переживания войны.
Первую серьёзную известность Сэлинджеру принёс короткий рассказ «Хорошо ловится рыбка-бананка» 1948 год — история одного дня из жизни молодого человека Симора Гласса и его жены.
Спустя одиннадцать лет после первой публикации, 16 июля 1951 года, выходит из печати единственный роман Сэлинджера «Над пропастью во ржи» над которым писатель работал с 1941 года. Роман встретил дружное одобрение критики и до сих пор сохраняет популярность среди старшеклассников и студентов.
«Над пропастью во ржи» — о восприятии подростком (тинейнджером) абсурда окружающей его действительности. Ни одно поколение молодёжи сочувственно следило за потерей детских иллюзий взрослеющим героем книги Холденом Колфилдом.
В своих произведениях Сэлинджер поднимает тему противостояния героя-подростка с его идеалами и максимализмом жестокости и подлости окружающего его «взрослого» мира. Герои его произведений заключают в себе существование, не находящее чётких границ и определений, будто отрекающееся от самого себя.
«Настанет день, и тебе придётся решать, куда идти. И сразу надо идти туда, куда ты решил. Немедленно. Ты не имеешь права терять ни минуты. Тебе этого нельзя».
«Пропасть, в которую ты летишь, – ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в неё падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти».
«В этом-то и всё несчастье. Нельзя найти спокойное, тихое место – нет его на свете. Иногда подумаешь – а может, есть, но, пока ты туда доберёшься, кто-нибудь прокрадётся перед тобой и напишет похабщину прямо перед твоим носом… »
«Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом – ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И моё дело – ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак».
Книга «Над пропастью во ржи» была запрещена в нескольких странах и некоторых штатах США за депрессивность и употребление бранной лексики. Однако сейчас во многих американских школах входит в списки рекомендованной для чтения литературы. К 1961 году роман был переведён уже в двенадцати странах, включая СССР, где его напечатали в журнале «Иностранная литература» (№ 11 за 1960 год).
В итоге роман «Над пропастью во ржи» был продан тиражом более 65 миллионов экземпляров и переведён на 30 языков. Каждый год продаётся более 250 тысяч экземпляров книги, и она считается одним из самых важных романов 20 века.
После того как роман «Над пропастью во ржи» завоевал популярность, Сэлинджер стал вести жизнь затворника, отказываясь давать интервью. Он перестал печататься, сочиняя только для себя. Сэлинджер наложил запрет на переиздание ранних сочинений (до рассказа «Хорошо ловится рыбка-бананка») и пресёк несколько попыток издать его письма.
Легенда о затворничестве Джерри лишь усилила его международную славу. Своё последнее интервью он дал в 1980 году.
В последние годы жизни он практически никак не общался с внешним миром, живя за высокой оградой в особняке в городке Корниш, штат Нью-Гэмпшир, и занимаясь разнообразными духовными практиками.
Одни полагают, что Сэлинджер вопиюще «антилитературный», хотя переводчики пытаются сделать его более литературным. Другие убеждены, что Сэлинджер гений.
На книжной ярмарке я попытался выяснить, какого писателя можно назвать гениальным.
С момента публикации романа Джэрома Дэвида Сэлинджера (J.D.Salinger) «Над пропастью во ржи» (The Catcher in the Rye) продюсеры и режиссеры, сценаристы и актеры не прекращают попыток адаптировать его для большого экрана. Но никому пока не удавалось одолеть первую же преграду: сам автор наотрез отказывался продавать права на книгу.
В 1957 году в ответ на запрос от некоего мистера Херберта, Сэлинджер написал письмо по поводу возможной экранизации его романа.
Письмо Джэрома Дэвида Сэлинджера
Виндзор, Вермонт.
19 июля, 1957 г.
Уважаемый мистер Херберт,
Я попытаюсь объяснить вам своё отношение к правам на экранизацию и театральную постановку «Над пропастью во ржи». Этот мотив мне приходилось пропевать уже не раз, и я прошу вас проявить снисходительность, если вам покажется, что пою я без души. Во-первых, возможность продажи прав вовсе не исключена. Ввиду того, что умереть богачом мне, скорее всего, не удастся, я всё чаще задумываюсь о передаче непроданных прав моей жене и дочери – в качестве, так сказать, подстраховки. Тем не менее, замечу: тот факт, что я не увижу воочию результатов этой сделки, бесконечно меня радует. Я повторяю это снова и снова, но никто, похоже, со мной не согласен: «Над пропастью во ржи» – это очень «литературный» роман. Да, там содержатся готовые «киносцены», глупо было бы с этим спорить, но для меня вся ценность книги сосредоточена в голосе рассказчика и его бесчисленных тонкостях; мне более всего важна его разборчивость в своих читателях и слушателях, важны его отступления, посвящённые бензиновым радугам в лужах, важно его мировоззрение, его отношение к чемоданам воловьей кожи и пустым коробкам из-под зубной пасты – одним словом, я дорожу его мыслями. Его нельзя без потерь разлучить с повествованием от первого лица. Согласен: даже если разлучить их насильно, оставшегося материала вполне хватит на так называемый Интересный (а может, просто Занятный) Вечер в Киношке. Вот только мне эта идея кажется едва ли не гнусностью – во всяком случае, она достаточно гнусна, чтоб я не продавал прав на экранизацию. Многие его мысли, разумеется, можно переработать в диалоги или наговорить как поток сознания за кадром, но тут я не могу подобрать иного выражения, кроме как «притянуто за уши». Размышления и поступки, которые кажутся абсолютно естественными в уединённости романа, на сцене, в лучшем случае, обернутся псевдосимуляцией, если такое слово вообще существует (надеюсь, что нет). А ведь я ещё не упомянул, насколько рискованно привлечение, прости Господи, актёров! Вы когда-нибудь видели девочку-актрису, которая сидела бы, закинув ногу на ногу, на постели и выглядела при этом непринужденно? Уверен, что нет. А Холдена Колфилда, по моему сверхпредвзятому мнению, сыграть невозможно в принципе. Вам не хватит просто Чувствительного, Умного, Талантливого Юного Актера в Двустороннем Пальто. Для этого вам понадобится человек поистине загадочный, а если у какого-то молодого человека и есть в душе загадка, то как распорядиться ею, он наверняка не знает. И никакой режиссёр, уверяю вас, ему в этом не поможет.
На этом я, пожалуй, и остановлюсь. В заключение я мог бы уточнить, что позиция моя не подлежит пересмотру, но вы, полагаю, и сами уже это поняли.
Тем не менее, спасибо вам за доброжелательное и на удивление вразумительное письмо. Обычно мои почтовые собеседники не способны связать двух слов.
С наилучшими пожеланиями, Дж.Д.Сэлинджер.
Кинорежиссёры пытаются обойти прямой запрет Сэлинджера на экранизацию его романа.
В 2017 году вышел фильм «За пропастью во ржи». Это американская биографическая драма режиссёра Дэнни Стронга, основанная на романе Кеннета Славенски о Джероме Сэлинджере «Идя через рожь». Приведу несколько показательных цитат из фильма, характеризующих личность писателя и его окружение.
– Почему ты хочешь писать? – спрашивает Джерома редактор У. Бернетт.
– Потому что в жизни очень многое меня злит. Когда пишу, мне кажется, я что-то с этим делаю, высказываю своё мнение.
– Вот именно это и нужно делать, когда ты пишешь. Исследовать, что именно тебя злит, а затем превращать это в рассказ. Но тебя могут никогда не опубликовать. Ты можешь провести всю свою жизнь, получая отказы. И ты должен задать себе вопрос: готов ли ты посвятить свою жизнь написанию историй, зная, что можешь ничего не получить взамен. И если ответ на этот вопрос «нет», тогда тебе стоит выйти и найти что-нибудь ещё, чем заняться в жизни. Потому что ты не писатель.
– Есть разница между желанием быть писателем и способность им быть, – говорит Джерому редактор журнала «Стори» У. Бернетт. – Главное – это сюжет. Авторский голос не должен затмевать сюжет. А когда он затмевает историю, то голос воплощает ваше собственное эго, нежели эмоциональный опыт ваших читателей. Авторский голос – это то, что делает вашу историю уникальной.
– Честно говоря, я никогда никуда не вписываюсь в этом проклятом мире.
– С чего ты вообще взял, что тебе есть что сказать людям? Повзрослей, – говорит Джерому отец.
– Быть автором не просто, и не страшно иногда снижать свои стандарты, – поучает литературный агент. – Главное – чтобы публиковали. Публикация – это всё.
– Меня не публиковали восемь месяцев, – отвечает Джером. – Я даже не знаю, о чём писать. Может, я просто не способен испытывать счастье, как тот парень, у которого есть хорошая работа, красавица жена и пара дурацких детишек. Может, я и не сошёл с ума. Может, у меня его и не было.
– Надо слегка изменить текст.
– Я лишь хочу писать правдиво. И всё!
– Роман – это много слов, – говорит Джером.
– Нет, роман это всего лишь БОЛЬШЕ слов… Представь себе книгу, которую хочешь прочесть, и напиши её. … Нельзя быть занозой в заднице, пока ты не стал звездой.
– Я совру, если скажу, что Холден не помог мне преодолеть трудности. Он помог мне сосредоточиться на чём-то, когда мне было тяжело. Это мне и нравится в писательстве. Твой разум продолжает работать над сюжетом, и не перестаёт творить, независимо от того, в твоих руках ручка или оружие. Я сделал всё, что мог, чтобы продолжать писать. Без ручки, без печатной машинки – к чёрту их. Я продолжал рассказывать историю Холдена пусть даже самому себе.
– Я хочу писать. Каждый день сижу перед машинкой, но не могу начать, – говорит Джером.
– Вы пишете, чтобы показать талант или выразить то, что в сердце?
– Я вчера порвал пять страниц текста.
– Нам важно, чтобы рассказы, публикуемые в нашем журнале, имели единообразный вид, – говорит редактор журнала начинающему писателю. – Мы хотим, чтобы читатель прочёл историю и знал, что такое можно найти только у нас.
– Именно этого я и не хочу, – отвечает Джером. – Я не хочу писать так же, как все остальные. Я хочу создать новую форму письма. Современную, о современной жизни. В котором боль нашего существования показана предельно правдиво.
– Вы излишне подробны. Читатель и так поймёт вас. … А может «рыбка бананка» написать в одно слово?
– Нет, в два. Иначе оно будет иметь смысл.
– Никакой рекламы я не хочу. Я стремлюсь не к успешности, а чтобы книга была хорошей. И чем меньше внимания, тем сильнее эта история подействует. Я против рекламы. Просто реклама и отзывы не важны. Я не хочу читать ни единого отзыва, не присылайте их мне.
– Ты захватил сознание целой нации. Встал на путь, который многие чувствуют и озвучил их боль, – говорит Джерому монах-буддист.
– Я написал книгу, чтобы забыть войну. А теперь снова схожу с ума.
– Единственная забота творца – стремиться к некоему совершенству. И на его условиях, а не на чьих-то ещё. И всё же настоящий творец, как я заметил, переживёт всё что угодно.
– «Над пропастью во ржи» автобиографична? – спрашивает Сэлинджера журналистка.
– Вроде того. Моё отрочество было похоже на то, что у парня в книге. Те же проблемы в школе как у него. Я испытал облегчение, рассказав об этом.
– Почему в центре ваших рассказов всегда молодёжь?
– Они невинны. Они ещё не уничтожены этим миром. Часть меня также хочет быть невинным, но я видел то, что видел, и уже не обрету той невинности.
– Мне кажется непреложной истиной, что художники и поэты, имеющие репутацию творцов великого или изящного искусства, обладают явным изъяном как личности. Примечательным недостатком в характере или чрезвычайной эгоистичностью. И жажда публики до их следующего предполагаемого шедевра лишь заставляет их ещё глубже прятаться от отвлекающих факторов.
Он совершенно не годится для брака или хотя бы на половину нормального. Печально, что конец одной истории всегда перерастает в начало другой. И трагедия в том, что он ничего не может с этим поделать.
– Порой жалею, что написал «Над пропастью во ржи». Эта книга сделала меня пленником собственного творения.
– Вас просят разрешить экранизацию «Над пропастью во ржи».
– Экранизации не будет, – категорично отвечает Сэлинджер. – Только я могу сыграть Холдена, а я уже не подросток. Я больше не хочу публиковаться.
– Но всем очень нравится читать твои истории. Поклонники будут расстроены.
– Писательство стало моей религией. Публикации начинают мешать медитации, загрязняют её. Я не знаю, как быть мужем, отцом, даже другом, я умею быть только писателем. Если я займусь только этим, если удастся посвятить этому жизнь и ничего не получать взамен, тогда я смогу обрести счастье. Я готов писать до конца своей жизни, и ничего не получать взамен».
«В этом абсурде написание романа для меня самое достойное из возможных занятий, другого смысла жизни я для себя не вижу. Без романа я ничто, без работы над романом я просто не чувствую жизни. Я хочу творить и познавать. А выживать — не вижу смысла! Жить надо так, чтобы ежеминутно быть готовым к смерти. Кажется, я родился с мыслью о смерти! Я воспринимаю жизнь как приговорённый к смерти с отсрочкой исполнения приговора. Пара строчек откровения стоят нескольких лет жизни!»
«Я пытался сопоставлять, анализировать, и пришёл к выводу, что жизнь абсурдна, всё дело случая, нет никакой универсальной причины. Вселенная случайна, бессмысленна и наполнена жестокостью. Куда ни глянь, везде одно и то же: сильные грабят слабых, и нет в жизни никакого смысла. Сплошной абсурд!
Жить, сознавая весь абсурд происходящего, лгать, мириться с несправедливостью, нет никаких больше сил. И не замечать этого нельзя, и не сознавать творящегося абсурда невозможно. Напиться и забыться? Нет, это не по мне. Я не считаю себя слабым, и перестал бы уважать себя, если бы решил сбежать, испугался вопроса, ведь на самоуважении вся жизнь моя держится. Нет, надо найти ответ, надо разрешить эту загадку, ибо ответ есть, я чувствую, он существует!
Я не хочу, не могу жить посреди абсурда, но и приспосабливаться к нему не хочу. Приспособиться к абсурду, стать частью этого абсурда, так сказать, наслаждаться всеми его выгодными сторонами, творить жизнь по собственному хотению, это не по мне.
Как жить в этом мире? Как жить в миру?! Согласиться с царящим абсурдом? А куда деваться?! Значит, покончить, наконец, с наивностью, приспособиться, смириться с положением вещей? Нет, не могу! Не могу и не хочу! Что-то во мне не позволяет смириться, что-то требует идти дальше, искать, надеяться, верить. И находить! Всё, или ничего!
Если остановиться на том, что жизнь абсурдна, то выхода нет, и остаётся уйти из жизни любыми путями, ведь не думать, не сознавать я не могу.
У меня хватает ума понять: то, что кажется абсурдом есть непонимание смысла, желания мои не своевольны, а подчинены чему-то. А ежели не абсурдно всё и смысл есть, то он должен быть везде, во всём, в каждом моём слове, в каждом шаге, даже в нашем разговоре.
Я готов даже признать, что я марионетка, и готов участвовать в этой комедии Бога — быть марионеткой для меня не унизительно! — но лишь при условии, что так оно и есть, что есть замысел у Кукловода. Я хочу знать этот замысел, смысл спектакля под названием Жизнь, Смысл Театра Мироздания. Только тогда я согласен в нём участвовать, только тогда буду счастлив от назначенного мне бытия. А без понимания своей роли я не могу жить в гармонии с происходящим, ибо не понимаю смысла этой гармонии, не знаю, как именно я должен исполнить свою роль, и для чего она.
Ну а если постичь этого замысла я не могу, или нет никакого замысла вовсе, и творца нет, то терпеть этот абсурд, беззаконие и несправедливость нет никаких сил. Если бы я хотя бы знал, для чего всё это, то ещё мог бы терпеть; если бы знал, ради чего мои муки, то переносил бы их с радостью. Но если всё бессмысленно, если нет никакого оправдания и объяснения моим страданиям, то зачем страдать?
Уж полдень жизни наступил неслышно. И опыт есть, и мудрость быть должна. И седина как будто укоризна. Ответа нет: зачем мне жизнь дана. Но есть вопрос: Зачем? иль Почему я? Что общего меж камнем и водой? Что движет миром? Отчего люблю я? И почему так важно быть собой?
День на исходе — так и жизнь проходит. Зачем я жил? — Ответ лишь смерть нам даст. Но чувствую, что жизнь ещё раз будет. Нас Вечность не забудет, всем воздаст!
Во всём есть Смысл и назначенье Свыше. Вселенский Смысл — Он в каждом заключён. ТВОРИТЬ ЛЮБОВЬ! — то чувствую, то слышу! — И ТАЙНУ ПОСТИГАТЬ, ЗАЧЕМ Я БЫЛ РОЖДЁН!»
(из моего романа-быль «Странник»(мистерии) на сайте Новая Русская Литература
Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.
Всё что я хочу сказать людям, заключено в основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость
4\ Всё есть любовь.
А Вам нравится роман НАД ПРОПАСТЬЮ ВО РЖИ?
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература
Метки: литература, над пропастью во ржи, сэлинджер