Известно, что люди власти (особенно депутаты) любят сочинять законы, для депутатов это вообще профессиональная деятельность. Однако не всегда эти «законы» соответствуют «естественному праву» людей, а иногда идут вразрез, порождая преступные отклонения.
Нужно ли проводить экспертизу закона, прежде чем он станет обязательным для всех?
16 июня 2023 года в Санкт-Петербургском международном криминологическом клубе обсуждали проблему «Криминологическая экспертиза — вывод из теории преступного законодательства (проблемы криминологии закона)». С докладом выступил доктор юридических наук профессор Владимир Михайлович Хомич (Республика Беларусь). Республика Беларусь — единственная в мире страна, где вот уже 16 лет проводится криминологическая экспертиза законов и нормативных актов до их вступления в действие. В Российской Федерацией узаконена пока лишь антикоррупционная экспертиза законодательства.
Криминологи́ческая эксперти́за — это проводимое специалистами-криминологами исследование нормативных актов и их проектов, деятельности государственных органов и должностных лиц, призванное дать оценку их влияния на состояние и тенденции преступности в стране или регионе.
Криминологическая экспертиза определяется как система социального упреждающего контроля криминогенного злоупотребления правом.
Как правило, в криминологической оценке нуждаются проекты нормативных актов (законов, указов, постановлений органов исполнительной власти, судебных решений, имеющих нормативный характер). Также объектом криминологической экспертизы могут становиться действующие нормативные акты, если их эффективность сомнительна, предполагается их изменение или отмена.
Мне лично особенно запомнились следующие мысли, высказанные участниками беседы:
1\ Республика Беларусь — единственная в мире страна, где вот уже 16 лет проводится криминологическая экспертиза законов и нормативных актов до их вступления в действие.
2\ Однако никакой обратной связи на криминологическую экспертизу законов НЕТ.
3\ Ведомственность (интересы различных ведомств) — криминогенный фактор.
4\ Потеря автономности (независимости) — самая слабая сторона криминологической экспертизы.
5\ Формирование в законе «правовой неопределённости» (позволяющей в дальнейшей вольно трактовать закон) — сегодня это общемировой тренд.
6\ Бывает закон криминогенный (порождающий возможные криминальные последствия), и бывает закон собственно преступный (как таковой) для всех.
7\ Политика манипулирует правом в собственных интересах.
8\ Нет чёткого разделения властей.
9\ Господствует протекционизм.
10\ Лоббисты заказывают якобы «независимые» экспертные заключения.
Я задал вопрос докладчику: возможны ли такие законопроекты, которые намеренно или не намеренно провоцируют противоправное поведение?
Профессор В.М. Хомич ответил: «Я думаю, что возможно. Дело в том, что всякого рода запреты, особенно излишние запреты, излишние обременения, правовые обременения субъектов правовых отношений, субъектов социальной деятельности, они, безусловно, провоцируют. Это определённое насилие над человеческими интересами нормального бытия. И если такие нормы не учитывать, нормальные человеческие приоритеты бытия, навязывать определённые ограничения, это провокация».
Если бы властители больше прислушивались к мнению учёных, а ещё лучше – всегда проводили бы комплексную криминологическую, социологическую экспертизу своих законов, было бы меньше ошибок законодателей. Одной из таких ошибок можно считать так называемую «пенсионную реформу», которая стала «роковой ошибкой» – в результате чего было утрачено народное доверие. Несмотря на то, что 80% населения были против повышения пенсионного возраста, обоснованно возражали и учёные, власти таки продавили реформу. В итоге не только не было получено намеченных выгод, но были даже увеличены траты из бюджета в пенсионный фонд. А главное – народ перестал верить в мудрость законодателей.
Вот мнение академика М.К.Горшкова директора Федерального научно-исследовательского социологического центра Российской академии наук 05.10.2018.
Я задал вопрос докладчику: возможны ли такие законопроекты, которые намеренно или не намеренно провоцируют противоправное поведение?
Профессор В.М. Хомич ответил: «Я думаю, что возможно. Дело в том, что всякого рода запреты, особенно излишние запреты, излишние обременения, правовые обременения субъектов правовых отношений, субъектов социальной деятельности, они, безусловно, провоцируют. Это определённое насилие над человеческими интересами нормального бытия. И если такие нормы не учитывать, нормальные человеческие приоритеты бытия, навязывать определённые ограничения, это провокация».
В своих тезисах, опубликованных на сайте Санкт-Петербургского международного криминологического клуба заслуженный юрист Республики Беларусь, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Белорусского государственного экономического университета (Минск, Республика Беларусь) доктор юридических наук Владимир Михайлович Хомич указал:
Сегодня криминологический дискурс о том, что должно признаваться преступным, формируется на государственных платформах (концепциях) национальной безопасности.
Без улучшения социально-свободного качества внутренней жизни человека решить базовые задачи, стоящие перед криминологией, невозможно.
Институт криминологической экспертизы правовых актов, который существует и, насколько это возможно с учётом современной политической ситуации в мире, эффективно функционирует только в Республике Беларусь.
Криминологическая экспертиза нормативных правовых актов в Республике Беларусь – это официально-публичная, криминолого-прогностическая конструкция системного и социального контроля за обеспечением безопасного (некриминогенного) функционирования объективного права.
Она устанавливалась как государственно властная деятельность в системе законодательной деятельности государства, учитывая, что система объективного права, формируемого компетентными органами государства, «содержит в себе и правоукрепляющий, и праворазрущающий, в том числе преступный потенциал».
Криминологическая экспертиза определяется как система социального упреждающего контроля криминогенного злоупотребления правом.
В ходе проведения криминологической экспертизы нормативных правовых актов устанавливается правовая криминогенность нормы, совокупности норм или системной совокупности норм, точнее их квазиправность.
В свою очередь, криминогенность правовых регуляторов не следует понимать буквально как риск совершения конкретного деяния, запрещённого уголовным законом.
Выход из создавшегося кризиса права – недопущение наметившегося отчуждения человека от государственно-правового пространства и более «тонкая настройка механизмов правового регулирования».
Г.Н. ГОРШЕНКОВ (Нижний Новгород, Россия) От криминологической экспертизы – к криминологической экспертологии
Знаменательно то, что Владимир Михайлович – представитель братской Белоруссии. Как сам он, должно быть не без гордости, подчёркивает, «институт криминологической экспертизы правовых актов эффективно функционирует только в Республике Беларусь». Добавлю – функционирует вот уже 16 лет.
На этом радужном фоне грустно осознавать, что более 20 лет отечественные учёные безуспешно пытаются доказать законодателю необходимость введения такового института в России.
Обращает на себя внимание критическая констатация неопровержимого факта – функционального и содержательного разрыва «между предметностью криминологических исследований и использованием их результатов в законодательной и правоприменительной деятельности».
Необходимость криминологической экспертной деятельности видится не только для законодателей и правоприменителей, но и для субъектов, ответственных за обеспечение прав и законных интересов человека и гражданина, осуществляющих мониторинг в сфере противодействия преступности.
Сегодня в России начала складываться практика проведения судебных криминологических экспертиз по делам о преступной деятельности сторонников деструктивной тюремной субкультуры.
Д.М. ГАДЖИЕВ (Махачкала, Россия) О необходимости региональной криминологической экспертной деятельности
Криминологическая экспертиз, которая успешно реализуется в Белоруссии, является антикриминальным фактором, направлена на принятие нормативно-правовых актов, отвечающих социальным ожиданиям граждан.
Законы и нормативно-правовые акты Народного Собрания Республики Дагестан в рамках совместного ведения и остаточных полномочий республики редко выносятся на общественное обсуждение (на уровни муниципального района, городского округа, поселения), что отрицательно влияет на их качество. Ряд республиканских программ предпочтительно апробировать на локальной территории. Это позволит выявить недостатки и упущения, учесть их в дальнейшем (при полноформатной реализации в масштабах региона).
Таким образом, криминологическая экспертная деятельность должна быть положена в основу функционирования региональных органов власти как система социально-упреждающего контроля криминогенного злоупотребления.
С.Ф.МИЛЮКОВ (Санкт-Петербург, Россия) Опыт военно-криминологической экспертизы
24 марта 2022 г. в докладе, сделанном на Вторых Долговских чтениях, мною была выдвинута идея формирования новой отрасли отечественного преступностиведения – военно-полевой криминологии.
Проведённая нами криминологическая экспертиза этих новелл показала, что они весьма неудовлетворительно отвечают потребностям военно-уголовной юстиции. Причина этой неудачи законодателя очевидна: он отказался от добротного, к тому же апробированного, нормативного и научно-исследовательского материала, включая советский и даже дореволюционный опыт, а также не привлёк к решению проблемы научно-педагогический корпус страны.
Поэтому остро актуальной остаётся проведение комплексной уголовно-политической, криминологической и юридико-технической экспертизы норм военно-уголовного и смежного законодательства, которая даст государству мощный рычаг по повышению боеспособности и боеготовности наших Вооружённых сил, правоохранительных структур и добровольческих формирований в противостоянии коварному противнику и его пособникам внутри страны.
И.М. РАГИМОВ, Х.Д. АЛИКПЕРОВ (Баку, Азербайджанская Республика) Криминологическая или комплексная экспертиза проекта нормативного правового акта?
Следует согласиться с профессором Хомичем в том, что одной из фундаментальных проблем является социально неоправданное и явно завышенное общественное ожидание от применения уголовного права. Мы солидарны с Владимиром Михайловичем и в том, что стремление расширить границы применения уголовно-правовых средств для решения чуть ли не всех значимых социальных проблем… ведёт к отчуждению большинства членов общества от позитивного права.
Презумпция уважения к правде и научный этикет обязывают нас отметить и определённую недосказанность в тезисах по некоторым проблемам криминологической экспертизы:
За рамками тезисов остались такие специфические для криминологической экспертизы вопросы, как:
– в чём конкретно выражается принципиальное отличие криминологической экспертизы от традиционной правовой экспертизы…
– какие нормативные правовые акты (законопроекты) являются объектом криминологической экспертизы?
– что является предметом криминологической экспертизы?
– кто является субъектом криминологической экспертизы?
– какими полномочиями обладают субъекты криминологической экспертизы?
– должна ли криминологическая экспертиза охватывать, помимо сугубо правовых вопросов (уголовно-правовых, криминологических, юридико-технических и др.), анализ и оценку морально-нравственных, духовных, экономических, лингвистических аспектов содержания и целеполагания текста закона (законопроекта), подлежащего экспертной оценке?
Д.А. ШЕСТАКОВ (Санкт-Петербург, Россия) От криминогенного закона к закону преступному (Вопросы преступностиведческой теории)
Теоретические корни криминологической экспертизы нормативных актов, о которой идёт речь в очередном докладе Владимира Михайловича Хомича, лежат в криминологии закона – итоговой отрасли школы преступных подсистем.
Да, законодательная сфера, как и все другие подсистемы общества, содержит в себе не только правоукрепляющий, но и праворазрушающий, в том числе преступный потенциал.
Криминогенный закон – род преступного закона. Криминогенный закон – это такой закон, положения которого способствуют совершению преступлений.
Криминологически значимые положения закона суть нормы преступные, криминогенные или же нормы, способствующие противодействию преступности – не только присутствующие в уже существующем законе, но и предлагаемые для узаконения.
Преступный закон – это закон, содержащий положения, которые нарушают международное уголовное право, либо попирают внутреннее уголовное право или которые представляют собой весьма значительное зло, безотносительно к тому, признаётся ли такое зло преступлением, согласно официальным нормам.
1) Не является ли юридическая норма «мёртвой», т.е. такой, которая неисполнима значительной частью населения? В частности, вследствие того, что её нарушение является правилом для большого числа людей?
2) Не является ли норма криминогенной, т.е. не способствует ли она совершению преступлений?
3) Не является ли норма преступной? Не противоречит ли она, в частности, международному уголовному праву, а также естественному праву?
ПОЛНОСТЬЮ с тезисами докладов можно ознакомиться на сайте Санкт-Петербургского международного криминологического клуба.
16 июля 2023 года исполнилось 89 лет доктору юридических наук, профессору Якову Ильичу Гилинскому члену Санкт-Петербургского международного криминологического клуба. Недавно он опубликовал свои взгляды на одном из сайтов.
«Мои взгляды (точнее – понимание проблем преступности современной мировой криминологией) существенно отличаются от увековеченных в России. Может это будет интересно не только юристам.
1. НЕТ деяний, «преступных» по своему содержанию. Например, умышленное причинение смерти другому человеку – (1) страшное преступление – убийство; (2) подвиг на войне; (3) профессиональная деятельность палача в тех странах, где, к сожалению, сохранилась смертная казнь; (4) ни преступление, ни подвиг – при необходимой обороне…
«Преступление» и «преступность» это то, что ТАК обозначило государство ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС в уголовном законе. Это – социальный конструкт. («Термин преступление есть ярлык, который мы применяем к поведению, нарушающему закон. Ключевой пункт – это порождение преступлений уголовным законом, который создан людьми. Преступление как таковое не существует в природе; это выдумка людей» (М. Робинсон).
2. НЕТ объективных оснований криминализации тех или иных деяний. Единственное «основание» – как пожелают государь, правительство, власть, режим ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.
3. Поскольку власть устанавливает в уголовном законе, что есть «преступления», то состояние сконструированной преступности, её уровень, динамика зависят от «криминогенных факторов» – экономических (прежде всего – экономическое неравенство; по данным МВД РФ, среди всех осужденных за преступления 62-67% лица без постоянного источника доходов, а среди убийц их – 72-75%), политических , культуральных и даже – комических (труды А.Л. Чижевского).
НО: те же самые криминогенные факторы являются суицидогенными, наркогенными, алкогенными, проститутогенными, креативогенными. Т.е. всегенными…
4. НЕТ никакой «личности преступника». Нет признаков, свойств, качеств, характеристик, присущих ТОЛЬКО «личности преступника». «В криминологии… нужно окончательно, категорически отказаться от учения о личности преступника».
5. «Со времен Каина мир никогда не удавалось ни исправить, ни устрашить наказанием. Как раз наоборот» (К. Маркс). «Всякое наказание преступно» (Л. Толстой). Наказание НЕ достигает ни одной поставленной перед цели. Наоборот: «Наказание – это очевидный расход и неявная выгода… Следует учитывать хорошо известные свойства уголовного права, состоящие в том, что оно является чрезвычайно затратным и весьма опасным средством воздействия на социальные отношения» (А.Э. Жалинский).
Но ни одно современное государство не последует требованию проф. Йешека (Германия, 1988) отменить уголовный закон, как несовместимый с правами и свободами человека. Поэтому основные направления современной уголовной политики:
(а) минимизация криминализации деяний, очищение уголовного закона от сотен бессмысленных «преступлений», превращающих каждого взрослого гражданина в «преступника»;
(б) минимизация уголовного наказания (безусловная отмена смертной казни, как страшного преступления государства – убийства своего гражданина (каким бы плохим он ни был); минимизация применения наказания в виде лишения свободы – только за тяжкие «преступления» и на умеренные сроки; условия отбывания наказания в местах лишения свободы – «человеческие», восстанавливающие, ресоциализирующие, а не репрессивные)».
Мы знакомы с Яковом Ильичём Гилинским с 1982 года. Он стал моим «отцом в науке». Наши споры я выразил в романе-исследовании «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак», который стал моей «кандидатской диссертацией».
— Вы заблуждаетесь по поводу практической значимости науки. Я тридцать лет занимаюсь проблемами преступности, и ни разу не видел, чтобы результаты научных исследований воплощались в соответствии с нашими рекомендациями. Никому ничего не нужно!
— Тем более!
— Но это не означает, что наука должна ориентироваться на практический результат.
— Я не признаю познания ради познания.
— Наука развивается по своим собственным законам и жива приращением нового знания, независимо от того, используют его в данный момент или нет.
— Но вы не можете не видеть, что та отрасль социального знания, которой мы занимаемся, даже при самом счастливом стечении обстоятельств, если используется, то почти всегда сугубо в политических целях. Причем, когда результаты наших исследований угодны, их печатают, когда же правда невыгодна, то в целях самосохранения лучше помалкивать. А с чем я уж никак не могу согласиться, так это с тем, что данные науки используются не только для политической и социальной демагогии, но даже для манипулирования массовым сознанием: преступностью пугают, желая получить ещё больше денег и полномочий, якобы для борьбы с нарастающим валом правонарушений. Криминология всегда была лицемерной маской властителей, которые чаще других нарушают закон, не неся при этом никакой ответственности, и фактически являясь инициаторами преступности. Вы посмотрите, что творится в момент выборов: никакая ложь не смущает рвущихся к власти. И желающих исполнять социальный заказ, выдавая желаемое за действительное, среди наших коллег более чем достаточно.
— Всегда была, есть и будет проституция, причём не только физическая, но и интеллектуальная. Однако вы же не относите себя к числу тех, кто подтасовывает результаты ради корыстных интересов.
— Хотелось бы так думать. Но, к сожалению, очень редко когда власти нужна правда. Чаще происходит наоборот: готовы платить, лишь бы правда не выплескивалась наружу. Целые научные институты содержатся для того, чтобы постараться зарыть истину поглубже. Ведь так?»
(из моего романа-исследования «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература
Недавно Яков Ильич представил свою новую книгу «Онтологический трагизм бытия» и объяснил мне, почему так назвал свою 690-ю публикацию.
ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ТРАГИЗМ БЫТИЯ
16\04\2023 о новой книге «Онтологический трагизм бытия» интервью автора – профессора Я.И. Гилинского, а также профессора Г.Л. Тульчинского
https://youtu.be/iqQzUjbbwcY
Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.
Всё что я хочу сказать людям, заключено в основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость
4\ Всё есть любовь
А по Вашему мнению, ЗАЧЕМ НУЖНА ЭКСПЕРТИЗА ЗАКОНА?
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература
Метки: Владимир хомич, криминология, пенсионная реформа, социология, экспертиза закона, Яков Гилинский