Сорок лет я прожил рядом с улицей, носящей имя Ольги Берггольц. С детства посещал библиотеку, которой теперь присвоено имя известной поэтессы. Признаться, я мало знал о личности Ольги Берггольц, о её творчестве и непростой судьбе. В школе мы читали известные всем стихи, но автор памятных строк, высеченных на гранитной стене Пискарёвского мемориального кладбища, для многих оставался неизвестным.
Последнее время я часто посещаю библиотеку имени Ольги Берггольц. Там устраивают вечера памяти, а мою мать приглашают выступать в клубе «Собеседник». В знак признательности я подарил родной библиотеке свой роман-быль «Странник».
Напротив библиотеки находится Палевский сад. 16 мая, в день рождения Ольги Фёдоровны Берггольц, там был торжественно открыт памятник известной поэтессе, которую ещё называли музой блокадного Ленинграда.
Ольга Фёдоровна Берггольц родилась 16 мая 1910 года в Санкт-Петербурге. Фамилия Берггольц немецкая, по деду со стороны отца. Отец поэтессы — Фёдор Христофорович Берггольц — потомок обрусевшего шведа, взятого в плен при Петре I.
Детство Ольги прошло на окраине Невской заставы, где родился и вырос я.
Любовь к поэзии привила девочке мать. Первое стихотворение четырнадцатилетней Ольги опубликовала заводская стенгазета завода «Красный ткач» 27 сентября 1925 года. Через год стихи «Песня о знамени» напечатали «Ленинские искры». Первый рассказ «Заколдованная тропинка» был опубликован в журнале «Красный галстук».
Ещё обучаясь в выпускном классе школы, Ольга вступила в литературное молодёжное объединение «Смена» при Ленинградской ассоциации пролетарских писателей. В 1926 году известный поэт Корней Чуковский похвалил её творчество и сказал, что из Ольги непременно получится настоящий поэт.
В «Смене» Ольга познакомилась с поэтом Борисом Корниловым, который позже стал её первым мужем.
Вместе в 1926 году они поступили на Высшие государственные курсы искусствоведения при Институте истории искусств, где преподавали известные литераторы Тынянов, Шкловский, выступали Маяковский, Багрицкий.
С 1930 года Берггольц работала в детской литературе, печаталась в журнале «Чиж». Тогда же поступила на филологический факультет Ленинградского университета. Практику проходила во Владикавказе, в газете «Власть труда».
Показательны стихи, которые Ольга написала на полюбившемся ей Кавказе.
На Мамисонском перевале
остановились мы на час.
Снега бессмертные сияли,
короной окружая нас.
Не наш, высокий, запредельный
простор, казалось, говорил:
«А я живу без вас, отдельно,
тысячелетьями, как жил».
И диким этим безучастьем
была душа поражена.
И как зенит земного счастья
в душе возникла тишина…
После окончания университета Ольга Фёдоровна работала в Казахстане. Вернувшись в Ленинград, трудилась в газете завода «Электросила». В 1933-1935 годах выходят её первые книги и сборник «Стихотворения». В 1935 году Ольгу приняли в Союз писателей СССР.
После убийства Кирова в 1934 году в Ленинграде шли постоянные «чистки». В марте 1937 года в «Ленинградской правде» была напечатана статья, в которой «врагами народа» были названы несколько литераторов, и в их числе – Борис Корнилов.
В дневнике Берггольц есть запись о том, как муж увозил её из города в страшные дни ожидания новых арестов по «ленинградскому делу»: «Ощущение погони не покидало меня. … Так мы ехали, и даже луна гналась за нами, как гэпэушник».
В мае 1938 года Ольга Берггольц была исключена из кандидатов ВКП(б) и из Союза писателей – с формулировкой за «связь с врагом народа» (мужем – Борисом Корниловым). Осенью её уволили из газеты, и бывшая журналистка устроилась в школу учителем русского и литературы.
Но уже в декабре 1938 года Ольга Берггольц была арестована «как участница троцкистско-зиновьевской организации и террористической группы». Ей предъявили обвинение в участии в контрреволюционном заговоре против Ворошилова и Жданова. От неё требовали признания в террористической деятельности. При допросах её били, но она выстояла и себя не оболгала. Однако от побоев вынашиваемый ею ребёнок умер.
3 июля 1939 года Берггольц была освобождена и полностью реабилитирована. После освобождения она вспоминала: «Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в неё, гадили, потом сунули обратно и говорят: живи!»
Через три месяца, в октябре 1939 года, она записала в дневнике: «…Я ещё не вернулась оттуда. Оставаясь одна дома, я вслух говорю со следователем, с комиссией, с людьми — о тюрьме, о постыдном, состряпанном «моём деле». Всё отзывается тюрьмой — стихи, события, разговоры с людьми. Она стоит между мной и жизнью…»
В 1940 году Бергольц вступила в коммунистическую партию большевиков.
Когда началась война Ольга Фёдоровна осталась в Ленинграде и работала на ленинградском радио. Своими выступлениями она вдохновляла жителей блокадного города на стойкость и мужество.
Когда я прихожу в Дом Радио для участия в радиопередачах, то всегда при входе на несколько мгновений задерживаюсь перед мемориалом Ольги Берггольц.
В своём дневнике Ольга Берггольц писала: «Жалкие хлопоты власти и партии, за которые мучительно стыдно… Как же довели до того, что Ленинград осаждён, Киев осаждён, Одесса осаждена. Ведь немцы всё идут и идут…»
В ноябре 1941 года в Ленинграде начался настоящий голод. Были отмечены сначала первые случаи потери сознания от голода на улицах и на работе, первые случаи смерти от истощения. Люди шли куда-то по своим делам, падали и мгновенно умирали. Специальные похоронные службы ежедневно подбирали на улицах около сотни трупов. По данным официальной статистики в феврале 1942 года на улицах города было подобрано около 7000 трупов.
В своих дневниках Берггольц писала о действиях властей города во время блокады, о том что, когда даже экскаваторы не справлялись с рытьем могил, и трупы лежали штабелями вдоль улиц и набережных, руководители запрещали произносить слово «дистрофия». Люди умирали от голода, а в диагнозе указывали – «сердечная недостаточность».
Зимой смертность от голода стала массовой. Каждый день умирало более 4000 человек. Были дни, когда умирало 6−7 тысяч человек. Всего же, согласно последним исследованиям, за первый, самый тяжёлый год блокады погибли приблизительно 780 000 ленинградцев.
В большинстве случаев семьи вымирали не сразу, а по одному, постепенно. Пока кто-то мог ходить, он приносил продукты, получаемые по карточкам. Потеря карточек означала смерть.
С 20 ноября 1941 года ленинградцы стали получать самую низкую норму хлеба за всё время блокады – 250 г по рабочей карточке и 125 г по служащей и детской. Рабочие карточки в ноябре – декабре 1941 года получала только третья часть населения. В ленинградском хлебе муки было 40%. Остальное – жмых, целлюлоза, солод.
«Наше правительство и ленинградские руководители бросили на произвол судьбы. Люди умирают как мухи, а мер против этого никто не принимает», – писала в дневнике Ольга Берггольц.
Если в довоенный период в городе в среднем ежемесячно умирало до 3500 чел., то в феврале 1942 года ЗА СУТКИ (!) умирало 3 тыс. 200 человек – 3 тыс. 400 человек.
Мой научный руководитель доктор юридических наук, профессор Яков Ильич Гилинский всё детство провёл в блокадном Ленинграде. Его воспоминаниям невозможно не верить.
В апреле 1942 года в дневнике Ольга Берггольц писала: «О, мерзейшая сволочь! Ненавижу! Воюю за то, чтобы «Они» вездесущи, эти «кадры помёта 37–38 годов».
Во время блокады Берггольц создала свои лучшие поэмы, посвящённые защитникам Ленинграда: «Февральский дневник» (1942), «Ленинградскую поэму». Её называли «музой блокадного Ленинграда». А она признавалась:
Я никогда героем не была,
Не жаждала ни славы, ни награды.
Дыша одним дыханьем с Ленинградом,
Я не геройствовала, а жила.
За годы блокады погибло, по разным данным, до 1,5 млн. человек. Только 3% из них погибли от бомбёжек и артобстрелов; остальные 97% умерли от голода.
На самом большом кладбище мира – Пискарёвском мемориальном кладбище – покоятся 470 000 ленинградцев, умерших во время блокады и в боях при защите города.
На гранитной стене высечены известные всему миру слова Ольги Берггольц: «Никто не забыт и ничто не забыто»!
О друг, я не думала, что тишина
Страшнее всего, что оставит война.
Так тихо, так тихо, что мысль о войне
Как вопль, как рыдание в тишине.
Здесь люди, рыча, извиваясь, ползли,
Здесь пенилась кровь на вершок от земли…
Здесь тихо, так тихо, что мнится — вовек
Сюда не придёт ни один человек,
Ни пахарь, ни плотник и ни садовод —
никто, никогда, никогда не придёт.
Так тихо, так немо — не смерть и не жизнь.
О, это суровее всех укоризн.
Не смерть и не жизнь — немота, немота —
Отчаяние, стиснувшее уста.
Безмирно живущему мёртвые мстят:
Всё знают, всё помнят, а сами молчат.
После войны вышла книга Ольги Берггольц «Говорит Ленинград» – о работе на радио во время войны. Но вскоре книгу изъяли из библиотек.
В 1946 году было принято знаменитое постановление о ленинградских журналах. Оно отразилось и на Ольге Фёдоровне. Ей поставили в вину хорошее отношение к Анне Ахматовой, и даже (!) продолжение темы военных страданий в мирное время.
В 1959 году была опубликована прозаическая книга «Дневные звёзды», которая стала новым этапом в творческом восхождении Ольги Берггольц. Книга помогает понять «биографию века» и судьбу военного поколения.
А судьба Ольги Берггольц была непростая. Первого мужа Бориса Корнилова расстреляли в 1938 году за антисоветскую деятельность. Второй муж литературовед Николай Молчанов умер от дистрофии в блокадном Ленинграде в 1942 году. C 1949 по 1962 год Ольга Фёдоровна состояла в браке с Георгием Макогоненко.
Все три ребёнка Ольги Берггольц умерли в разные годы.
Отца, за отказ стать осведомителем НКВД, в 1942 году выслали в Минусинск. После Победы он вернулся в Ленинград, но уже в 1948 году умер.
Вынести все эти жизненные потрясения было почти невозможно. В 1952 году Ольга Берггольц попала в психиатрическую лечебницу по поводу алкогольной зависимости. Там она и написала свою автобиографию.
Ольга Фёдоровна была награждена орденом Ленина, Трудового Красного Знамени, медалью «За оборону Ленинграда», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг» и даже Сталинской премией третьей степени в 1951 году.
Умерла Ольга Берггольц 13 ноября 1975 года. Её желание быть похороненной на Пискаревском кладбище среди умерших в блокаду друзей не исполнили.
Лишь в 2005 году на месте её захоронения на Литераторских мостках Волковского кладбище появился памятник.
С 1994 года Ольга Фёдоровна Берггольц почётный гражданин Санкт-Петербурга.
17 января 2013 года к 70-летию прорыва блокады Ленинграда в Санкт-Петербурге в школе № 340 Невского района был открыт музей Ольги Берггольц.
Дневники, которые поэтесса вела много лет, при её жизни не были опубликованы. После смерти Ольги Берггольц, её архив был конфискован властями и помещён в спецхран. Почему – стало понятно после того, как в 2010 году были опубликованы выдержки из дневников.
«Не знаю, чего во мне больше – ненависти к немцам или раздражения, бешеного, щемящего, смешанного с дикой жалостью, – к нашему правительству, – писала Ольга Берггольц в дневнике. – Это называлось: «Мы готовы к войне». О сволочи, авантюристы, безжалостные сволочи!».
Многие ленинградцы, пережившие блокаду (как моя бабушка, тётка и отец), до сих пор считают эти годы величайшей трагедией, а великая победа для них это праздник со слезами на глазах.
Путин и Медведев – ленинградцы, и потому обязаны сделать всё, чтобы трагедия победы не повторилась!
«Так хочется мир обнять», – писала Ольга Берггольц.
А я вам говорю, что нет
напрасно прожитых мной лет,
ненужно пройденных путей,
впустую слышанных вестей.
Нет невоспринятых миров,
нет мнимо розданных даров,
любви напрасной тоже нет,
любви обманутой, больной, —
её нетленно-чистый свет
всегда во мне,
всегда со мной.
И никогда не поздно снова
начать всю жизнь,
начать весь путь,
и так, чтоб в прошлом бы — ни слова,
ни стона бы не зачеркнуть.
Нужно сверху почаще смотреть на себя,
Чтоб понять предназначенность своего Я,
Чтобы чувства понять, разобраться в словах,
Настроенье души воплотить вдруг в стихах,
Чтоб понять, что же делать, куда же идти,
Смысл жизни своей где и в чём мне найти,
Разобраться в сомнениях, страхи понять,
И на боль и страдания уж не пенять,
Увидать испытание в мелких делах
И соблазн искушения в славе, в деньгах,
Чтоб ответ отыскать Так зачем я живу?
И что людям в итоге собой принесу?
Как мне жить? И кого я люблю? почему?
В чём же счастья секрет? И когда я умру?
Как прожить, чем наполнить родившийся день,
Чтобы радость творить было мне бы не лень,
Чтобы жертвовать всем, что имею, творю?
И кого же, на самом-то деле, люблю?
Что мне делать, куда же пойти, с кем мне быть?
Как же нам, несмотря на заботы, любить?..
Много вопросов волнует в ночи.
И вдруг мне сердце сказало: «Молчи!
Всё, то что нужно, почувствуешь ты!
Ты только сверху взгляни на себя,
И осознаешь, Зачем ты и я!»
(из моего романа–быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература
P.S. В эти дни 21-24 мая в Санкт-Петербурге проходит 10-й Международный книжный салон. В этом году он посвящён 70-летию Великой Победы. 21 и 22 мая я встречался с писателями, издателями и читателями, интересовался вопросами будущего новой русской литературы. В одном из следующих постов я подробно расскажу об интересных встречах. А пока предлагаю посмотреть видеоролик, в котором писатель Валерий Попов отвечает на мои вопросы.
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература
Метки: Николай Кофырин, Ольга Берггольц