Современные технологии породили новые виды преступлений (например, киберпреступность). Часто правонарушители используют технологии эффективнее, чем правоохранители. Что же делать?
21-22 июня 2019 года в Санкт-Петербурге на базе Российского государственного педагогического университета им. А.И.Герцена состоялась XXXII международная Балтийская криминологическая конференция «Социальный контроль над преступностью: что делать?» На конференцию меня пригласил её организатор и мой учитель доктор юридических наук, профессор Яков Ильич Гилинский. Помню, как в 1989 году мы участвовали в Балтийской криминологической конференции в Комарово (под Ленинградом).
Я поинтересовался у гостей и докладчиков: смогут ли современные технологии тотального наблюдения, отслеживания и контроля свести преступность к минимуму?
XXI век требует пересмотра прежних взглядов на преступность и причины её порождающие. Искусственный интеллект в лице программ и роботов, и всевозможные дроны могут стать новыми инструментами для совершения преступлений. Использование компьютеров, искусственного интеллекта и сети Интернет делают преступность глобальной. Наступает эра технологического и цифрового терроризма.
Недавно Совет Безопасности РФ предупредил о наступлении эры цифрового терроризма. Заместитель секретаря Совета безопасности РФ Юрий Коков заявил, что по масштабам последствий цифровой терроризм уже в ближайшее время может быть сопоставим с оружием массового уничтожения.
На конференции выступал известный криминолог доктор юридических наук, генерал-майор МВД Владмир Семёнович Овчинский. Он эксперт в области современных цифровых технологий криминального мира, автор многочисленных книг по данной проблеме: «Технологии будущего против криминала», «Криминология цифрового мира» и др.
Недавно Владимир Семёнович прислал мне свою книгу: Ларина Е.С., Овчинский В.С. «Искусственный интеллект. Большие данные. Преступность». («Коллекция Изборского клуба») – М.: Книжный мир, 2018. – 416 с.
В ней он пишет: «Эксперты считают, что организованная преступность в течение следующего десятилетия подвергнется значительным изменениям, по существу, мафия превратится в своеобразную Crime Inc – глобальную криминальную многопрофильную корпорацию, использующую все новейшие достижения науки и техники, включая ИИ, дроны, социальный инжиниринг.
<...>
Не придётся ли ради победы над организованной преступностью отправить на свалку истории права человека и неприкосновенность личной жизни? Каким станет новый мир, где законопослушный гражданин окажется «голым» и перед государством, и перед преступником?»
«Между тем, динамика такова, что из года в год доля компьютерных преступлений, а точнее преступлений, осуществленных в киберпространстве, в общем объёме преступности неуклонно растёт. Если в 2000 г. на долю компьютерной преступности приходилось не более 5% от общей криминальной добычи и ущерба, в 2007 – 12%, в 2010 – 25%, то в настоящее время, по оценкам Центра изучения компьютерной преступности Северо-восточного университета в Чикаго – не менее 45%, а по данным ФБР – около 30%. Это – экспоненциальный рост. При этом доля открываемых уголовных дел по компьютерным преступлениям в США в пять-шесть раз ниже, чем по традиционным видам преступности».
«В 2016 г. произошло первое целенаправленное убийство с использованием робота. В палате интенсивной терапии госпиталя ордена иезуитов в Сан-Мигеле больной умер от подачи в капельницу смертоносного состава вместо предписанного лекарства. Полицейские не смогли бы обнаружить данное преступление, если бы не случайность. Программист, которого банда подрядила, чтобы взломать программу, управляющую автоматической раздачей лекарств, поделился информацией в одном из закрытых чатов. В нём присутствовал осведомитель городской полиции. Благодаря ему программист был задержан, а позднее вырисовалась вся картина». (с 65-66)
«ФБР всерьез готовится к появлению подпольного синдиката, специализирующегося на заказных высокотехнологичных убийствах, замаскированных под технические инциденты различного рода. Принимая во внимание объём рынка заказных убийств в США, составляющий около 2 млрд. долларов в год, мы ожидаем появление такого сетевого синдиката, а скорее всего не одного, а нескольких, во времен-ном интервале одного-двух лет». (с.66)
«Разработка и распространение вредоносного ПО по-прежнему является краеугольным камнем для большинства киберпреступлений. Информационная защита от вредоносных программ, таких как банковские трояны, по-прежнему, представляет собой серьёзную проблему. Этот тип вредоносного ПО обычно крадёт пользовательские данные, такие как номера кредитных карт и учётные данные для входа с заражённых компьютеров с целью последующего использования их преступниками при мошенничестве». (с.220)
«Вредоносные программы, предназначенные для поражения интеллектуальных устройств, позволяют не только получать данные, но и осуществлять физическое воздействие на людей и элементы Интернета вещей. Учитывая лёгкость проникновения в различные инфраструктурные сети и сети Интернета вещей, следует ожидать, что преступность в этой сфере станет в ближайшие годы повседневным явлением». (.с.221)
«Современные преступники не только являются технологически продвинутыми, но и используют наиболее современные бизнес-модели. По сути, мы имеем дело с CrimeInc – глобальной полнофункциональной и многопрофильной корпорацией, которая работает по нескольким моделям, включая модель «преступление как сервис». (с 358)
«Известно, что крупные ОПГ создали свои системы раннего предупреждения и используют программное обеспечение, не уступающее ведущим мировым корпорациям. Преступники научились эффективно использовать высокие технологии для отмывания денег, сокрытия следов своей деятельности. В мире, где всё взломано, интернет вещей открывает поистине невообразимые возможности для ОПГ. Чипы и датчики, подключенные к интернету, могут стать лучшим источником получения персональных данных. В мире, где в ближайшие годы все физические объекты будут иметь собственный IP адрес, невозможно обеспечить надёжное шифрование коммуникаций». (с.359)
«В 2016 г. в Германии были зафиксированы два первых случая, когда преступники совершили убийства, перехватив управление автомобилями. Беспилотники широко используются картелями и террористическими группами. Зачарованные преступным хайтеком правоохранители не готовы отражать риски, связанные с гуманитарными технологиями. Манипулирование поведением, социальный инжиниринг, ментальный взлом уже взяты на вооружение преступниками». (с.360)
Американский специалист по глобальной безопасности и футуролог Марк Гудмен был полицейским в Лос-Анджелесе, работал с Интерполом, ФБР, спецслужбами США и полицией в более чем 70 странах. В своей книге «Преступления будущего» (Future Crimes) Марк подробно описывает некоторые виды преступлений.
Простейшие примеры: перехват сигнала ключа автомобиля, похищение пароля. В 2005 году появился новый тип киберпреступлений — вредоносное ПО, которое мошенники используют для вымогательства. Примитивный вариант — вирус, блокирующий компьютер. Он предлагает обменять крупную сумму денег на сообщение с кодом для разблокировки.
Буквенно-цифровой пароль может быть считан простой энцефалограммой. Опыт показал, что с помощью ЭЭГ и демонстрации подопытному цифровой панели банкомата с 30-процентной точностью можно определить PIN-код карты, которую использует этот человек.
Мне запомнился фантастический рассказ, который я прочитал ещё ребёнком в журнале «Вокруг света» в 1972 году. Полицейские выпустили на свободу опасного преступника, приговорённого к пожизненному заключению. Ему предоставили возможность достичь желаемого результата через преступное поведение. Он украл платёжную банковскую карту, сфотографировал отпечатки пальцев владельца, нанёс их на резиновые перчатки и стал пользоваться этой картой. Таким образом полицейским стали известны «слабые места» системы. То есть, ещё пятьдесят лет назад всё уже было!..
Всё, что подключено к интернету, можно взломать. Доступ к смартфону даёт возможность фактически изнутри увидеть жизнь его владельца. Дактилоскопическую блокировку можно обойти, приложив палец спящего человека к его смартфону.
Взломщики могут отслеживать местоположение и банковские счета владельцев устройств, дистанционно активировать микрофон и камеру смартфона.
Всемирную паутину можно условно представить как три уровня, имеющие разные права доступа:
верхний уровень – SURFACE Web (доступный всем интернет)
средний уровень – DEEP Web (скрытая часть )
нижний уровень – DARK Web (тёмная часть)
Только около 4% интернета доступно через поисковые системы, оставшиеся 96% содержимого в Интернете доступны только с помощью специальных инструментов и программного обеспечения.
Surface web — более светлая сторона.
Darknet — более тёмная сторона Всемирной паутины, где скрываются онлайн-преступники, военные секреты, хакерские профили, черные рынки, такие как Silk Road, наркотики, наемные убийцы и т. д.
Darknet и Dark Web связаны друг с другом: darknet — это сеть, построенная через технологии сети Интернет, тогда как термин dark web ссылается на веб-сайты в darknet.
Darknet — это страницы на серверах, к которым не может получить доступ поисковая система (или, фактически говоря, пользователь) без соответствующей учётной записи. Крупномасштабная незаконная деятельность происходит в Darknet.
Сегодня на смену денежной цивилизации приходит цифровая цивилизация, где не нужны доллары и евро, а нужно будет контролировать каждый свой шаг, мысли и поступки. За «хорошие» тебя будут поощрять увеличением социального рейтинга, а за плохие рейтинг понижать.
Одни называют это осуществлением оруэлловской антиутопии «1984″, другие «цифровым рабством».
В Китае эта система уже работает.
С 2014 года в Китае внедряется «система социального доверия» (или «система социального кредита»). Это правительственная программа оценки поведения граждан по ряду параметров. Она позволяет поощрять за социально одобряемые поступки и наказывать за нарушение закона или других правил.
За внушительное количество баллов на личном счёте граждан поощряют: их берут на престижную и высокооплачиваемую работу, детей принимают в лучшие школы, такси приезжает быстрее.
Если вы ничем не интересуетесь, ведёте пассивный образ жизни, то социальный рейтинг у вас снижается и многое вам уже не позволяется.
Имеющие низкий социальный рейтинг проштрафившиеся китайцы не могут устроиться на работу в госучреждения или получить соцобеспечение, им гарантирован особо тщательный досмотр на таможне, они не получат руководящие госдолжности, их не пустят в люксовые гостиницы с ресторанами.
На конец апреля 2018 года более 15 миллионов китайцев, то есть каждый сотый житель страны, подверглись административным взысканиям из-за “низкого уровня социального рейтинга”. Но рейтинг можно восстановить примерным поведением. Например, информированием властей о замеченных нарушениях у других граждан.
Сейчас в Китае уже установлено 200 миллионов камер слежения; предполагается довести до 650 миллионов! Это на 1,5 миллиарда населения.
Видеокамеры будут не только распознавать личность, но и по выражению лица анализировать эмоции граждан, выявлять потенциальных нарушителей и устанавливать за ними непрерывную слежку. Для вычисления преступника и его задержания требуется от 5 до 7 минут.
Как показала практика: рост социального контроля приводит к снижению тяжких преступлений.
По мнению экспертов, Китай уже обогнал в области искусственного интеллекта США. Китай победит США благодаря своей общественной системе, в которой нет демократии, свободного рынка и никаких ограничений для системы контроля.
По мнению экспертов, практика Китая с его системой социального доверия это первый шаг к обществу, где главной валютой будут не деньги, а число заработанных примерным поведением баллов. Власти страны убеждают, что это соответствует идеям построения общества на взаимном доверии и требованиям социалистической рыночной экономики.
Профессор Валентин Катасонов отмечает, что исторические особенности Китая вырастили из граждан страны людей-муравьёв — своеобразных биороботов, которых устраивает модель общества, где необходимо вписываться в рамки рейтинга и неукоснительно следовать правилам. Западные люди к такой модели жизни пока не вполне готовы, за редким исключением.
Человек быстро привыкает к цифровым новшествам. В жизнь каждого очень быстро вошли банковские карты, мобильные телефоны, интернет. Умные видеокамеры заменили вахтёров на входе, кассиров в банках и даже кинокритиков, анализирующих реакцию зрителей. Люди незаметно становятся пленниками «цифрового рабства».
Идея «цифрового рабства» имеет свои достоинства, но есть и ряд недостатков. Самый большой недостаток — возможность манипуляции людьми через рейтинг. Отсекая “неблагоприятных” граждан от социальных благ и возможностей, власти могут полностью обезопасить себя. Останутся лишь удобные для государства послушные «цифровые рабы», не нарушающие никаких правил.
Никакая самая совершенная система безопасности не обезопасит полностью от совершения преступления. Случайности не исключаются при любой системе. А в условиях повышенных рисков случайность может быть роковой.
Весь Лондон покрыли системой видеонаблюдения. Однако, как показала практика, для опытных преступников и шпионов это не помеха, они успешно скрываются от всех видеокамер. Эффективность выявления преступников с помощью камер весьма невелика. Опубликованная статистика по Лондону показала, что количество выявленных таким методом преступников гораздо меньше числа самих камер.
Системы слежения и распознавания лишают нормального человека спокойной жизни. Скрыться от слежки невозможно. Информация накапливается, хранится, и невозможно предсказать, как она будет использована. Приходится соглашаться с тем, что ради безопасности нарушаются права человека.
Однако людей старого поколения ещё беспокоят угрозы вмешательства в их личную жизнь с помощью цифровых технологий и полная потеря приватности.
Использование технологий распознавания лиц поставит под угрозу гражданские права и свободы. Эта технология будет угрожать возможности жить свободно от постоянного мониторинга со стороны государства. Люди не хотят, чтобы кто-то знал, какие книжки они читают, какие фильмы смотрят, от каких болезней страдают и так далее. У каждого свои «скелеты в шкафу». К тому же есть вероятность, что эта информация попадёт в чужие руки.
Недавно власти города Сан-Франциско (США) запретили дальнейшее использование биометрической технологии распознавания лиц полицией и другими госорганами. Мотивом стали усилившиеся опасения за возможные злоупотребления такой информацией, а также распространённое в обществе общее нежелание допускать тотальное вторжение государства в частную жизнь людей.
«Интернет и приватность – понятия несовместимые, – пишет В.С.Овчинский. – Причём, если раньше человек, лишившись приватности в духовном пространстве, хотя бы теоретически мог сохранять её в физическом, то с переходом общества в цифровую реальность интернета всего, приватности не осталось нигде».
«Чисто программно, аппаратно и технически уже к началу 20-х гг. XXI века, по крайней мере, в наиболее развитых технологических странах, включая Северную Америку, Великобританию и ЕС, может быть реализована концепция непрерывного наблюдения и отслеживание цифровых личностей всех персон, которые представляют потенциальную или реальную угрозу для общества или являются носителями характеристик, могущих сделать их таковыми», – пишет В.С.Овчинский в книге «Искусственный интеллект. Большие данные. Преступность». (с.392)
В книге «Криминология цифрового мира» В.С.Овчинский отдельный параграф посвятил искусственному интеллекту и его последствиям.
На стр. 187 читаем: «Лидером внедрения искусственного интеллекта в процесс борьбы с преступностью является ФБР США. Основные работы в этом направлении ведутся в Информационном центре ФБР (NCIC). Это метабаза, включающая на начало 2017 г. 21 базу данных, содержащих досье на 12 млн активных индивидуальных преступников и членов преступных организаций. В среднем NCIC отвечает на 14 млн запросов в день».
«Благодаря расширенному использованию информационных технологий в борьбе с преступностью и с чрезвычайными обстоятельствами, стало возможным ускорить расследование преступлений в 10-30 раз».
«В канадском Ванкувере полиция внедрила систему анализа данных, основанную на разработках IBM и географической информационной системе компании ESRI. Система не только выявляла тенденции, но и предсказывала вероятное время и место совершения преступлений. С 2007 до 2011 г. количество преступлений, связанных с собственностью, сократилось на 24%, а насильственная преступность — на 9%».
«Программа Harm Assessment Risk Tool (Hart) «изучала» данные полиции Дарема об арестах за пять лет. Алгоритм мог предсказать, что задержанный не представляет опасности в 98% случаев. А находящихся в группе «высокого риска» компьютер правильно выявлял в 88% случаев».
«В Нью-Йорке в 2007 г. было принято решение о создании централизованного операционного центра общественной безопасности. Было интегрировано более 100 разрозненных источников данных. Создание единого хранилища позволило снизить преступность в городе на 27%».
ПО МОЕМУ МНЕНИЮ, надежды, что искусственный интеллект поможет искоренить преступность, мягко говоря, преувеличены. Ложь, хитрость, коварство, доминирование, ревность, как показал опыт тысячелетий, неискоренимы в природе человека.
Повсеместное расширение видеонаблюдения с распознаванием образов дисциплинирует некоторых граждан. Чипирование позволяет не только отслеживать, но и контролировать поведение. Однако всегда были и будут люди, которые нарушают общепринятые нормы (законы). Они будут делать пластическую операцию, вшивать себе ложные чипы, используя технологические достижения в преступных целях.
Системы видеоконтроля тормозят, но не отменяют возможность совершения преступления. Системы раннего предупреждения, распознавания и контроля смогут снизить преступность, но вряд ли сведут её к нулю. Всегда были и будут люди, которых не останавливает от совершения преступления грядущее наказание. Например, убийство по мотивам ревности или мести, совершённое в состоянии аффекта. Террористы-смертники совершают теракт сознательно, их не страшит ни наказание, ни смерть.
С одной стороны, гаджеты расширяют пространство свободы, но с другой стороны, делает человека подконтрольным. Развитие средств контроля за преступностью в современных условиях граничит с нарушением прав человека.
Но если права человека важнее всего, то тогда придётся примириться с неизбежной преступностью. Либо преступность, либо тотальный социальный контроль.
Возможно, что через десять лет мы будем жить в государстве, которое о нас знает ВСЁ, автоматически анализирует нашу личность и делает свои выводы.
Хотя возможно, все поймут, что приватность — это сверхценность, и нынешнее увлечение тотальным контролем просто исчезнет.
Сегодня криминологи пришли к выводу, что не существует какой-либо одной общей причины, которая бы объясняла происхождение преступности во всём её разнообразии. Всегда действует не одна, а комплекс причин в конкретных условиях. Но в основе причин преступности всегда лежат объективные социальные противоречия.
Преступность следует изучать не только в рамках криминологии, но в более широком междисциплинарном и культурологическом аспекте. Ведь преступность – это не совокупность совершаемых преступлений (не криминальная статистика), не произвол законодателя в Уголовном кодексе, не семантическая условность научных определений, а системное социальное явление, развивающееся по своим собственным законам, испытывающее влияние общества и влияющее на общество в целом.
Профессор Я.И. Гилинский считает, что нет вида поведения, являющегося по своей природе преступным, нет и не может быть единой причины преступности. В своей последней книге «Девиантология» Я.И.Гилинский пишет:
«Преступление и преступность – понятия релятивные (относительные) «как договорятся» законодатели». «То, что в одной стране – преступление, в другой – не признаётся таковым. То, что преступным было вчера, непреступно сегодня, и наоборот».
Да, понятие «преступление» это «социальный конструкт», как полагает Я.И.Гилинский. Законодатель «конструирует» тот или иной вид деяния, называя его преступлением.
Однако если законодатель не назовёт определённые виды деяний преступными, это не означает, что они перестанут быть социально опасными. Всегда будут деяния, которые, независимо от того, считаются ли они преступными, будут нарушать нормы человеческого общежития. Например, кража.
Считать, что состояние дел с преступностью зависит только от социального конструирования законодателя, было бы преувеличением. Если завтра думцы решат отменить уголовный закон, значит ли это, что исчезнет преступность?!
Одни криминологи утверждают, что статистика преступности снизилась. Другие утверждают, что преступность переместилась в киберпространство и стала более латентной (скрытой).
Самый простой способ «борьбы» с преступностью, это декриминализация. Клевету то называют преступлением, то исключают из УК. При советском режиме за мужеложество была уголовная статья. Тогда и предпринимательскую деятельность называли спекуляцией и считали преступлением.
Выходит, если нет в Уголовной кодексе такого состава преступлений, то и преступления нет?
В России, как известно, убийством считается только умышленное причинение смерти другому человеку (статья 105 УК РФ), а нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего (ст.111 ч.4), убийством не считается. Поэтому у нас убийств значительно «меньше», чем в других странах. Весь вопрос, как считать и как называть. Поэтому нельзя признавать статистические показатели объективной характеристикой состояния дел. При описании сложных систем всегда возникает «неполнота информации».
Да, преступление — «социальный конструкт». Но это лишь одна сторона медали.
Вторая сторона — природа самого человека, насколько она свободна и насколько детерминирована социальными условиями. Человек не робот, у него остаётся свобода воли несмотря на все системы сдерживания и контроля.
Так «среда виновата или подлая натура человеческая?» – вопрошал Достоевский.
Да, конечно, среда виновата, общество провоцирует человека на совершение противоправных деяний. Но не лишает его при этом свободы выбора. Иначе, можно было бы говорить о полной детерминированности преступности и тем самым снимать с человека ответственность за его деяния.
Если во всём виновато общество, то человек вроде бы и не должен нести ответственности, если его преступное поведение детерминировано плохими социальными условиями.
Если преступление явилось закономерным итогом предыдущей жизни подсудимого или развития его жизненной ситуации, или стечения обстоятельств, своего рода следствием, значит, человек не мог поступить иначе; а если мог поступить иначе и мог не нарушать закон, то его преступление не закономерно, то есть случайно. Но если преступление имеет причину, а причину имеет любой поступок, то преступление не случайно, а значит, закономерно!
Если мы признаем, что всякое действие имеет причину, и таким образом всё взаимосвязано и подчинено всеобщей закономерности, то отрицается случай, который, при внимательном рассмотрении оказывается необъяснённым проявлением всё той же закономерности. Таким образом, всякий поступок не случаен, а закономерен, и обусловлен совокупностью внутренних и внешних обстоятельств, то есть детерминирован, и человек не мог поступить иначе. Тогда как же можно судить его, если он не мог поступить иначе, даже совершив преступление?!
Если всё в жизни закономерно, и всякое действие имеет причину, то нет места случайности. Ибо если всё взаимосвязано, закономерно, то нельзя говорить об ответственности человека, поскольку всё обусловлено обстоятельствами и нет места свободе воли, выбор практически предрешён, то есть нет выбора, ведь человек всегда выбирает необходимое!
Если мы признаём наличие причины у преступления, значит, считаем противоправный поступок закономерным следствием поведения и влияния обстоятельств, и всё поведение неслучайным, то есть детерминированным. А значит, человек не может нести ответственности за свои поступки, если все его действия детерминированы, то есть жёстко опосредованы обстоятельствами и в какой-то мере предопределены, то есть у него не было свободы выбора.
Сегодня учёные установили, что решение поднять руку возникает лишь после того, как в мозгу произошли процессы, обусловившие это решение. А откуда в мозгу возникает такое решение, не совсем ясно, но о полной свободе воли в данном случае говорить не приходится.
Некоторые криминологи считают, что существование преступности является неотъемлемой частью любого общества. Французский социолог Эмиль Дюркгейм утверждал: «Преступность – нормальное явление потому, что общество без преступности совершенно невозможно».
Как человек без тени, так и общество без преступности невозможно. Если продолжить эту аналогию (вспомним сказку Андерсена «Тень»), то человек без тени ещё худшее зло.
Раньше считалось, что корни преступности следует искать в социальных условиях жизни. Другая точка зрения предполагает, что корни преступности заключены в генетике человека. Существует даже генетическая теория преступного поведения, согласно которой в качестве одной из причин преступности могут быть хромосомные нарушения у человека, которые ведут к психопатизации и, как следствие, криминализуют личность.
В связи с расшифровкой генома человека возникла возможность определить генетическую предрасположенность к различным заболеваниям, интеллектуальные способности и даже склонность к определённому поведению (в т.ч. и преступному).
Советские генетики, по идеологическим соображениям, не могли признать доминирующего влияния генетической предрасположенности к совершению преступления. Хотя в одних и тех же условиях, один человек совершит преступление, а другой откажется из-за своего характера и генетической предрасположенности. Например, из-за чрезмерной сексуальной возбудимости один совершит изнасилование, а другой воздержится (или не сможет по физиологическим причинам).
Преступником рождаются или становятся? – вопрос до сих пор открытый.
Если Чезаре Ломброзо утверждал что «преступниками рождаются», то основоположник социологического направления А.Кетле полагал, что «преступниками не рождаются, ими становятся».
Многочисленные психологические эксперименты доказывают, что при определённых условиях каждый человек может стать злодеем и преступником. Но не каждый становится преступником.
Что сильнее влияет на поведение человека: его генетика или социальная среда?
На мой взгляд, гены в большей степени определяют поведение человека, нежели социальные условия. Клептоманы и педофилы – это больные люди, которых надо лечить, поскольку лишение свободы не избавит их от пагубного пристрастия.
Предопределён человек своим генотипом к преступному поведению или только предрасположен?
Недавно учёные обнаружили ген агрессивности и выяснили, что если его блокировать, угасает и творческая активность человека. Значит, дело не в природе человеческой, а в том, как она осуществляется.
Никакой закон не останавливает людей от проявлений своей сущности. Всегда убивали и будут убивать из ревности, и страх смертной казни не останавливает.
Одни криминологи считают, что корни преступности нужно искать в природе человека, вернее, вообще в природе. Сущность человека, да и всего живого, в борьбе за выживание. Поэтому насилие будет всегда.
Разумеется, зло как нанесение ущерба другому человеку (кража, убийство) существовали всегда. Но они стали называться преступлениями после появления закона, в котором эти деяния были описаны. Если деяние не описано в Уголовном Кодексе, то оно не является преступлением.
На первых курсах юридического факультета нас учили, что спекуляция это преступление, а на последнем курсе уже отменили спекуляцию как уголовное преступление, поскольку стали развиваться кооперативы и бизнес.
Общество изменилось, изменились и его законы.
Но изменились ли люди? – Нет! Потому что законы природы изменить невозможно.
Преступность существует по своим собственным законам, которые, как мы предполагаем, нам известны, хотя на самом деле мы до конца не знаем этих законов.
Если представить себе, что вдруг будут ликвидированы воровство, грабежи, разбои, убийства, человечество придумает новые деяния, которые будут называть преступными.
Преступность в какой-то степени помогает обществу развиваться. Без преступности мы не будем консолидированы. Преступность функциональна, она сигнализирует о проблемах в обществе; причины преступности заключены в обществе.
Одни криминологи считают, что победа над преступностью может быть достигнута лишь победой над порождающими её социальными условиями.
Другие убеждены, что победить преступность невозможно, как невозможно избавиться от собственной тени.
Победить преступность невозможно, потому что человек слаб и всегда будет подвержен порокам, присущим ему. Пока есть хотя бы два человека на Земле, между ними будут противоречия. Каин убил Авеля из-за ревности к Богу.
Казалось бы, убийство – очевидное зло. Но ведь за убийство могут и награждать, если это убийство врага на поле брани. Выходит, всё зависит от ситуации и оценки деяния. Если ты убил соседа, то это преступление. Но если ты защищался от соседа, который хотел убить тебя, то это не преступление, а необходимая оборона. А если ты убил соседа в момент подготовки и совершения им террористического акта, то ты герой!
Поскольку это депутаты определяют, какое деяние является преступлением, а какое нет, поскольку это они вносят поправки в Уголовный Кодекс, утверждают экономическую политику государства, дают «добро» власти на санкции, выходит, власти в первую очередь и отвечают за преступность в нашей стране.
В России, к сожалению, не закон определяет политику, а политика определяет закон. Преступность и уголовный закон это такая придумка властителей для лучшего управления государством, которая имеет своей целью устранение недовольных и усмирение непокорных.
Основная проблема в том, что власть держащие не прислушиваются к мнению учёных-правоведов, предпочитая поступать как им диктует политическая. Законодатели плодят законы, не задумываясь о последствиях. В результате происходит расширение санкций за ненадлежащее поведение. Но если слишком сильно затянуть гайки и сузить пространство свободы, у людей не возникнет желание творить и создавать новое.
Учёные-криминологи искренне хотят помочь обществу и государству справиться с преступностью. Но к их научным рекомендациям, как правило, политики не прислушиваются, а часто поступают наоборот.
Именно несоответствие официальных законов естественным законам поведения людей есть причина преступности!
Именно насаждаемые официальные законы есть то зло, которое считает неестественным закономерные проявления неблагополучия.
Несовершенство официальных законов вызвано не столько несовершенством законодателей, сколько той системой отношений между людьми, которую хотят «узаконить» с помощью нормативных актов и принуждения.
Появление уголовного закона, призванного «защитить» общество от нарушителей, вызвано не фактом наличия нарушителей, а следствием неестественной системы отношений между людьми, устанавливаемой государством.
Не поведение людей причина появления уголовного закона, а именно наличие противоестественного «закона» причина негативного поведения людей».
(из моего романа-быль «Странник»(мистерия) на сайте Новая Русская Литература
P.S. Надеюсь, что наши властители ознакомятся с этой публикацией и прислушаются к мнению специалистов-криминологов.
Gorazd Meško, PhD, Professor, University of Maribor (Slovenia) – Bounded rationality in crime control policy making – Russian and Slovenian perspectives.
Разогреева Анна Михайловна, Южный федеральный университет, к.ю.н., доцент (Россия) – Пределы контроля: дроны и психофарма. Что дальше?
Грошева Ирина Александровна, заведующая кафедрой гуманитарных и естественно-научных дисциплин Филиала «МИГУП» в Тюменской области,к.с.н., доцент(Россия) сделала доклад «Социальный контроль в постмодернистской перспективе»
Wing Lo, PhD, Professor, Head of the Department of Criminal Law, Hong Kong University(Hong Kong) – Organized crime. SilkRoad.
Зигмунт Ольга Александровна, доцент факультета образовательных и общественных наук Университета Фехта, Ph.D. (Германия) – Социальный контроль и преступность несовершеннолетних
Демидова Елена Евгеньевна, научный сотрудник МГУ имени М.В. Ломоносова (Россия) – Цифровизация и преступность: страноведческий аспект
Номоконов Виталий Анатольевич, профессор кафедры уголовного права и криминологии Дальневосточного федерального университета, д.ю.н., профессор (Россия) – Новая криминология против преступности
Комлев Юрий Юрьевич, профессор кафедры уголовного права и уголовного процесса ТИСБИ, д.соц.н., профессор (Россия) – Пост-постмодернистская (гибридная) интеграция криминологических знаний как теоретический фрейм для расширенной методологической триангуляции в эмпирических исследованиях преступности
Martina Peskova, Mgr.,Scientific Researcher, Institute of Criminology and Social Prevention in Czech Republic(Czech Republic) – Perceived Procedural Justice in Victim-Police Interactions and Victims Recovery from Victimization: Findings from The National Victimization Survey
Честнов Илья Львович, профессор Санкт-Петербургского юридического института Университета Генеральной прокуратуры РФ,д.ю.н., профессор – Постклассическая теория правонарушаемости
Случевская Юлия Александровна, доцент кафедры уголовного права, криминологии и уголовно-исполнительного права Калининградского филиала Санкт-Петербургского университета МВД России, к.ю.н. (Россия) – Экологическая криминология: проблемы методологии и тенденции развития
Mahesh K. Nalla, Ph.D., Professor, School of Criminal Justice, Michigan State University (USA); Anna Gurinskaya, Ph.D., Associate Professor,Herzen University, St. Petersburg State University (Russia) –Community Safety and Fear of Crime in St. Petersburg, Russia: the Effect of Neighborhood Characteristics, Confidence in Police, and RiskAvoidance
Лопашенко Наталья Александровна,профессор Саратовской государственной юридической академии (СГЮА), д.ю.н., профессор(Россия) – Административное и уголовное наказание в России: дифференциация и парадоксы политики
Иногамова-Хегай Людмила Валентиновна, профессор кафедры уголовного права МГЮА им. О. Е. Кутафина, д.ю.н., профессор (Россия) – Формализованное назначение наказания и реализация его целей
Лепешкина Оксана Ивановна, доцент кафедры правоведения Северо-Западного института управленияРоссийской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, к.ю.н., доцент (Россия) – Смертная казнь в современной России: перспектива отмены
Лясковска Катаржина, профессор кафедры уголовного права и криминологии Университета в Белостоке, д.ю.н. (Польша) – Социальные девиации криминогенного характера в Польше. Как противодействовать и ограничивать?
Witold Klaus, Konrad Buczkowski, Skirmantas Bikelis, Paulina Wiktorska.
Харабет Константин Васильевич, к.ю.н.,профессор МНЭПУ(Россия) – Принцип дополнительности в криминологических исследованиях наркопроблематики
Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.
Всё что я хочу сказать людям, заключено в трёх основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость.
А по Вашему мнению, снизят ли ПРЕСТУПНОСТЬ СОВРЕМЕННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ?
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература
Метки: Николай Кофырин, новые технологии, преступность, Яков Ильич Гилинский