В июне 2024 года в рамках «литературного путешествия» по Подмосковью мы посетили заповедник «Шахматово» и музей Александра Блока. Побывали в селе Тараканово, где в церкви Михаила Архангела поэт венчался с Любовью Менделеевой. Там же в бывшей земской школе открыта выставка «Жизнь без начала и конца…» о творчестве А.А. Блока. Посетили мы и усадьбу великого русского химика Д.И. Менделеева — Боблово, где Александр Блок познакомился с будущей женой. Приглашаю посмотреть мой видеоролик.
https://vk.com/video1243120_456243976
Усадьба Шахматово была приобретена в 1874 году профессором ботаники, ректором Санкт-Петербургского университета А.Н. Бекетовым, дедом великого русского поэта Александра Блока. В Шахматове поэт проводил каждое лето с 1881 по 1916 год. Дед и внук часами бродили по лугам и болотам, иногда десятки вёрст, попутно собирая ботанические коллекции. По воспоминаниям Блока, Бекетов «встречая знакомого мужика … брал его за плечо и начинал свою речь словами по-немецки: («Ну, что, милый…»)». Легко представить изумление мужика, тащившего на плече берёзку, тайком срубленную в хозяйском лесу, когда хозяин говорил ему уже по-русски: «Ты устал, дай я тебе помогу».
Усадебный дом построили в начале прошлого века из великолепного соснового леса с тесовой обшивкой серого цвета и железной зеленой крышей. Позднее дом перекрашивался, но это сочетание оставалось излюбленным. Его украшали: широкое итальянское окно, белые ставни и садовая терраска со столбиками. Нижние стёкла в окнах были разноцветными: красными, синими, желтыми.
Деревянный усадебный дом перестроен Блоком по собственному проекту в 1910 году. В разные годы в усадьбе гостили друзья: поэты и писатели Андрей Белый, Сергей Соловьев, Е.П. Иванов, Л.Д. Семёнов, актриса Л.А. Дельмас.
Последний раз Блок был в Шахматове в июле 1916 года. В 1921 году этот поэтический «угол рая» разделил судьбу большинства «дворянских гнёзд», обстановка и утварь была экспроприирована окрестными жителями, книги вывезены, дом сожжён. Сохранился лишь Блоковский валун («Бабий камень»).
Главный дом восстановлен только в 2001 году, с этих пор там проводятся экскурсии и массовые мероприятия. До создания музея разорённая усадьба служила местом паломничества поклонников творчества поэта.
С самого рождения маленький Саша стал любимцем семьи: он рос в окружении бабушек, прабабушек, нянек, тёток. По воспоминаниям тётки Марины Андреевны, Саша был «живой, неутомимо резвый, интересный, но очень трудный ребёнок: капризный, своевольный, с неистовыми желаниями и непреодолимыми антипатиями».
Первое время Блок не имел товарищей, да он в них и не нуждался, проявляя в играх «безумную страстность и большую силу воображения». Под влиянием пушкинской Полтавы играл, например, в полтавский бой, с победными кликами проносясь по комнатам и попутно вовлекая в свои игры всех. Тётка поэта во время битвы по обыкновению сидевшая за роялем, тотчас становилась шведским музыкантом… Но вообще Блок выбирал игры, которые не требовали многословия. Саша не любил говорить и был замкнутым мальчиком.
Когда подросли кузены Блока – Феликс и глухонемой Андрюша, – Шахматово превратилось в детский рай. Тётка поэта писала: «Детские, ребяческие игры увлекали его долго, а в житейском отношении он оставался ребёнком чуть не до 18 лет».
Гимназическое бытие не «отпечаталось» в жизни Блока — Шахматово заслонило его. Друзей в первые гимназические годы скупой на слова Блок не приобрёл. «Какая-то замкнутость, особого рода целомудрие не позволяли ему открывать свою душу», – пишет тётка М.А. Бекетова. Только в последних классах гимназии появились у него товарищи: однокашник Гун, которого Саша приглашал в заповедное Шахматово.
Летом в Шахматове ставили пьесы Шекспира. Блок под звёздным небом читал монологи Ромео, Отелло, Гамлета. Джульетту из-за катастрофического отсутствия в Шахматове молодых барышень играла тётя Липа.
Летом 1898 года была найдена Офелия. Блок и до этого посещал соседнее Боблово, где, подобно Фаусту, сидел, запершись в своём кабинете, наполненном ретортами и пробирками знаменитый Менделеев. Но его дочь Любу до поры до времени не замечал.
В летние дни 1898-1899 годов в Боблове ставились театральные постановки. Александр влюбляется в Любовь Менделееву. Если Блок был Гамлет, то дочь Менделеева играла Офелию; если Александр играл Чацкого, то Люба играла Софью; если он Отелло, то она – Дездемона.
В 16 лет Блок настолько серьёзно увлёкся театром, что решил стать актёром. Вернувшись в Петербург, Александр записался в театральный кружок, где имел бешеный успех в роли старого дурня во французском водевиле. Однако начались обычные в актёрском среде мелкие интриги, и больше Блоку ролей не давали. «Искусство есть чудовищный и блистательный Ад».
«Мистическим летом» 1901 года Блок в вышитой рубашке и высоких охотничьих сапогах, оседлав белоснежного коня по кличке «Мальчик» приезжал в стоящее в семи верстах на возвышении Боблово. Всем существом будущего поэта овладели «острые переживания романтического и мистического характера». Из человека он обращался в вещую птицу Гамаюн, Сирин или Алконос.
В Шахматове поэт создал около 300 стихотворений. Здесь родилась тема России. «Этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь» — писал в одном письме Александр Блок. Подмосковная земля, ставшая для него «малой родиной» — природа, люди, традиции – открыли поэту мир в таинственную Русь, опоясанную реками, окружённую «болотами и журавлями и смутным взором колдуна».
«Место, где я хотел бы жить – Шахматово», — писал А. Блок. Поэт знал, любил, и растил свой сад. Всё в этом саду устроено, размещено, выращено и его рукой. «По вечерам я всегда обхожу свой сад. У заднего забора есть такое место, между рябиной и боярышником, где днём особенно греет солнце…».
Шахматово стало духовной родиной поэта. Бабушка, мать и две тетки Александра Блока были писательницами, так что Александру было «на роду написано» заниматься литературой. Первые стихи маленький Саша написал в пять лет. В 10 лет написал два номера журнала «Корабль». С 1894 по 1897 год вместе с братьями вёл рукописный журнал «Вестник», всего вышло 37 номеров. В журнале Блок был и главным редактором, и главным художником, и главным автором — помещал в нём свои стихи, рассказы, очерки.
В 1897 году, очутившись с матерью за границей, в немецком курортном городке, шестнадцатилетний юноша пережил первую сильную юношескую влюблённость. Он влюбился в 37-летнюю Ксению Садовскую. Александр был восхищён прежде всего силой собственных эмоций. Эта любовь оставила глубокий след в его творчестве.
«Я раздвоился», — такими словами начнёт Блок свой дневник в 1901 году. В дневнике он записывает: «Унижения не может быть. Влюбленность не унижает, но может уничтожить. Любовь не унижает, а освобождает…».
Любовные отношения Блока и его жены — отдельная тема. При том, что Александр испытывал к жене сильные чувства, он периодически поддерживал связи с различными женщинами: одно время это была актриса Наталья Николаевна Волохова, потом оперная певица Любовь Александровна Андреева-Дельмас и другие.
В начале зимы 1902 года Блок в Петербурге неожиданно повстречал Любовь Менделееву. Он был изумлён как она похорошела. Однако после встреч на улицах Петербурга, где «всё говорит о беспредельном», Любовь Дмитриевна пишет поэту письмо: «Я живой человек и хочу им быть, хотя бы со всеми недостаткам; когда же на меня смотрят как на какую-то отвлечённость, хотя и идеальнейшую, мне это невыносимо. оскорбительно, чуждо».
Однако передать письмо Блоку не решилась.
В ноябре 1902 года после решительного объяснения Любовь Дмитриевна – Таинственная Дева, Непорочная Жена – становится невестой поэта. Блок не рассудочно, а сердечно творил из своей жизни мистическую поэму.
По общему мнению, Александр Блок и Любовь Менделеева были похожи на царевича и царевну. Они обвенчались 17 августа 1903 года в старинной церкви Михаила Архангела села Тараканово. В 2008 году там был установлен памятник знаменитой паре.
14\06\2024 посетили музей А.А. Блока в деревне Тараканово, где венчался поэт с Любовью Менделеевой
https://vk.com/video1243120_456243975
Известно, что Блок относился к жене, как к Вечной Подруге, Прекрасной Даме. Он готов был совершить ради неё подвиг, но воспринять её как одну из обычных женщин на своём пути, оказался не в силах. Андрей Белый пожимал плечами: «Не невеста, – идея двуногая: на них не женятся!»
Юный Сергей Соловьёв, один из шаферов, накануне свадьбы советовал жениху «убить дракона похоти». Но Блок жил с воплощённой Вечной Женственностью и не нуждался в советах со стороны. После свадьбы Блок заявил, что жена для него Муза, и он будет воспевать в стихах свою Прекрасную Даму. Что же касается супружеского долга, то он полностью освободил жену от выполнения супружеских обязанностей.
В 1898 году Блок окончил гимназию, а в августе поступил на юридический факультет Петербургского университета. Через три года перевёлся на славяно-русское отделение историко-филологического факультета, которое окончил в 1906 году.
В 1904 году вышла первая книга стихов Блока, название которой «Стихи о Прекрасной Даме» придумал Валерий Брюсов. Книга натолкнулась на грубые нападки. «Бедный, свихнувшийся графоман!» — злобствовал на страницах «Нового времени» небезызвестный реакционер Виктор Буренин. — «К первым рифмам, какие ему приходят в голову, он прилаживает тоже первые приходящие ему в голову бессмысленные фразы».
«…Не трудно показать, что его стихи — прескверные стихи и даже совсем не стихи», — напишет рецензент журнала «Русское богатство» Александр Гуковский.
Максимилиан Волошин утверждал: «Рассматривая лица других поэтов, можно ошибиться в определении их специальности, но относительно Блока не может быть никаких сомнений в том, что он поэт».
Александр Блок был Дон-Кихотом, однако его жена Любовь Дмитриевна не годилась на роль прекрасной Дульсинеи. В своих воспоминаниях «Были и небылицы» (когда поэт уже умер) Любовь Дмитриевна с дотошной мелочностью и склочностью дала объяснения мотивов поступков Блока. Опираясь на непререкаемый для неё авторитет Зигмунда Фрейда, Любовь Дмитриевна выводит, что Блок был сумасшедшим, так же, как и мать его, и отец его, и весь род их…
Анна Ахматова заметила как-то, что Любовь Менделеева это «корова с косой».
Блок не нашёл счастья в любви, хотя был один из самых красивых мужчин за всю историю русской поэзии. К любовным экспериментам Блок относился как к творческому процессу. Любил он не конкретную женщину, а навеянный ею отвлечённый образ идеальной женщины — его Прекрасной Дамы.
Жена Блока Любовь Дмитриевна тоже позволяла себе увлечения. На этой почве у Блока возник конфликт с Андреем Белым, который был влюблён в жену поэта и даже жил с ней.
Любовь Дмитриевна признавалась: «Я Борю люблю (Борис Бугаев он же Андрей Белый) и Сашу люблю, что мне делать?» Любовь Дмитриевна даёт Белому слово, что они вместе уедут в Италию. Белый посылает вызов на дуэль Блоку, который был в то время с женой в Шахматове. Услышав о вызове, «Саша, как всегда, спокоен и охотно идёт навстречу всему худшему – это уже его специальность», — язвила Любовь Дмитриевна.
К счастью, дуэль не состоялась.
Трагедия в том, что Любовь Дмитриевна была самой земной из земных женщин… В конце концов, «она упала ничком» с того постамента, куда её поставили, и разбилась на мелкие осколки. В 1909 году Любовь Дмитриевна родила ребёнка (отец – актёр театра, где Люба работала актрисой). Мальчик вскоре умер.
В записной книжке поэта 20 июня 1909 года есть следующий абзац: «Bad Nauheim: первой влюбленности, если не ошибаюсь, сопутствовало сладкое отвращение к половому акту (нельзя соединяться с очень красивой женщиной, надо избирать для этого только дурных собой). Может быть, впрочем, это было и раньше».
Помню в школе поразил меня рассказ учителя литературы о Блоке, и в частности, как поэт однажды нанял проститутку, а она заснула, так он не стал её будить, оставил деньги и тихо удалился.
Любовь Дмитриевна утверждала: «Физическая близость с женщиной для Блока с гимназических лет — это платная любовь и неизбежные результаты — болезнь. Слава Богу, что ещё все эти случаи в молодости — болезнь не роковая. Тут несомненная травма в молодости. Не боготворимая любовница вводила его в жизнь, а случайная, безличная, купленная на (одну ночь,) несколько минут. И унизительные, мучительные страданья…»
Вл.Новиков в книге «Александр Блок» пишет:
«Блоку чужда моногамия — как в телесном, так и в духовном смысле. Он вступает в разные андрогинные союзы. В отношениях с женой (при всей их нестандартности) всё-таки распределение ролей традиционно: у Блока роль мужская, у Любови Дмитриевны женская. А вот «бисексуальная» по природе Гиппиус в духовном дуэте с Блоком психологически доминировала (отчасти и как старшая по возрасту), вступая во взаимодействие с вечно женственным» началом в поэте».
«В январе 1912 года у Блока начинается обострение давней болезни. Что за недуг? В советское время это было тайной за семью печатями, и, публикуя «Дневник» в седьмом томе восьмитомного собрания сочинений Блока, В.Н. Орлов (занимавшийся подготовкой текста) просто опустил все записи медицинского характера. В издании «Дневника» 1989 года А.Л.Гришунин восстановил ряд записей, начинающихся словами «у доктора», сопроводив их отточиями, за которыми стояли клинические подробности. Наиболее важные из них по архивному оригиналу текста обнародовала и проанализировала Аврил Пайман в своей книге «Ангел и камень»: «Опасались сифилиса, и обсуждали эту возможность, а врач к 26 февраля определил иначе, менее страшно: “очень редкое заражение дрожжевыми клетками, которые поддались только двум дозам (по 0,6) сальварсана”. Сомнительно, знал ли сам Блок в точности, чем болен, но лечили его ртутью и сальварсаном, как тогда лечили сифилис (январь — февраль 1912, август — сентябрь 1912, январь 1913 и май 1913) и продолжали анализы Вассермана в течение года с лишним». (Вл.Новиков в книге «Александр Блок»)
По мнению А.Карпенко, Блок почти бессознательно стремился к страданиям, находя в них квинтэссенцию жизни. Это был своего рода поэтический садомазохизм. Смерть он воспринимал как ещё не изведанное путешествие.
«Склонность к моральному мазохизму не чужда многим людям творческого склада. Это ещё одна краска в эмоциональной палитре, а порой и тайный источник утончённого удовольствия», — пишет Вл.Новиков в книге «Александр Блок».
Уже в 19 лет Блок напишет: «Жизнь охватит меня и измучит меня!» «…океан — моё сердце, всё в нём равно волшебно: я не различаю жизни, сна и смерти, этого мира и иных миров (мгновенье, остановись!). Иначе говоря, я уже сделал собственную жизнь искусством», — признавался Александр Блок.
«Мистический реалист» — так можно сказать об Александре Блоке, считает А.Карпенко. Для поэзии творчества Блока характерно парадоксальное сочетание мистического и бытового, отрешённого и повседневного. Блок считал метафоричность основным свойством истинного поэта, где метафора — не произвольная поэтическая игра, а подлинное прозрение в таинственную сущность жизни.
Мистические образы в стихах поэта имели глубоко реалистический подтекст. Игорь Северянин в своей эпиграмме на Блока напишет: «Когда же смерть явила свой оскал, он сразу понял — Незнакомка».
«Незнакомка, — объяснит Блок в статье «О современном состоянии русского символизма». — Это не просто дама в чёрном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это — дьявольский сплав из многих миров, преимущественно синего и лилового… Если бы я писал картину, я бы изобразил переживания этого момента так: в лиловом сумраке необъятного мира качается огромный белый катафалк, а на нём лежит мёртвая кукла с лицом, смутно напоминающим то, которое сквозило среди небесных роз».
«Символист уже изначала теург, т. е. обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие; но на эту тайну, которая лишь впоследствии оказывается всемирной, он смотрит как на свою», — говорил Блок.
Друзья считали его каким-то «особенно светлым»: «Нет, тёмный я», — отвечал поэт.
«Пить» для Блока — не болезненная слабость (в зависимость от напитков он, по-видимому, не попадает), а способ ухода, способ перемещения в параллельный мир. И своего рода акция, буквализация понятия «дионисийства». — объясняет Вл.Новиков.
«Добровольное и вечное мучение. Вот в чём грешен художник. Вот в чём его преступление, пере-ступление границы между добром и злом. Адская боль может предшествовать творению (состояние, когда «не пишется»), может совпадать с ним по времени, может приходить по завершении труда (то, что зафиксировано в строках Баратынского). Но, не пережив ее, невозможно создать истинно художественное произведение. Наивный гедонизм, которым кичатся иные литераторы (дескать, получаю удовольствие, а мне за это еще гонорар платят), – верный признак ремесленника, решающего заурядные и сиюминутные задачи». (Вл.Новиков).
В 1912 году Блок создавал драму «Роза и Крест» о поисках сокровенного знания. Пьеса была завершена в январе 1913 года, но драму так и не поставили в театре.
«Блистательная ложь» — формула, которая объемлет всё. И что есть сама поэзия, как не блистательная ложь? В безумно-мучительном разврате поэту видится та же вечная тайна, что и в мировом культурном предании». (Вл.Новиков).
Февральскую революцию Блок встретил со смешанными чувствами. Он отказался от эмиграции, считая, что должен быть с Россией в трудное время.
Октябрьскую революцию Блок сразу принял восторженно, но как стихийное восстание, бунт. Поэт был одним из тех деятелей искусства Петрограда, кто не просто принял советскую власть, но согласился работать на её пользу.
И.А.Бунин в книге «Окаянные дни» писал: «Блок открыто присоединился к большевикам. Напечатал статью, которой восхищается Коган П.С. <…> Песенка-то вообще нехитрая, а Блок человек глупый».
Поэму «Двенадцать» все дружно осудили и мало кто понял именно потому, что Блока слишком привыкли принимать всерьёз и только всерьёз.
Блок полагал, что читать «Двенадцать» нужно именно в той жёсткой блатной манере. Однако сам поэт в таком харáктерном образе читать не умел и не научился.
Поэт мучительно пытался отстраниться от кошмара окружавшей его в последние три года петроградской (и российской) жизни…, то ли уголовной, то ли военной, то ли какого-то странного междувременья.
В январе 1919 года Блок писал в частном письме: «Почти год как я не принадлежу себе, я разучился писать стихи и думать о стихах…».
В феврале 1919 года Блок был арестован Петроградской ЧК. Его подозревали в участии в левоэсеровском заговоре. Из протокола допроса А.А.Блока: «В партии левых с.-р. никогда не состоял и не поступил бы ни в какую партию, так как всегда далёк был от политики…».
В 1920 году Блок записал в дневнике: «…под игом насилия человеческая совесть умолкает; тогда человек замыкается в старом; чем наглей насилие, тем прочнее замыкается человек в старом. Так случилось с Европой под игом войны, с Россией — ныне».
Переосмысление революции в России сопровождалось для Блока глубоким творческим кризисом, депрессией и прогрессирующей болезнью. После всплеска января 1918 года, когда были разом созданы «Скифы» и «Двенадцать», Блок совсем перестал писать стихи и на все вопросы о своём молчании отвечал: «Все звуки прекратились… Разве вы не слышите, что никаких звуков нет?»
Художнику Анненкову поэт жаловался: «Я задыхаюсь, задыхаюсь, задыхаюсь! Мы задыхаемся, мы задохнёмся все. Мировая революция превращается в мировую грудную жабу!».
«Полагаем, талант (тем более гений) по природе своей надразумен. Художественно одаренный человек — это тот, в ком талант сильнее, чем ум. … Любая абстрактная мысль была для него как поэта лишь материалом, который перерабатывается, подчиняется духу музыки». (Вл. Новиков).
Тяжёлые нагрузки в советских учреждениях и проживание в голодном и холодном революционном Петрограде окончательно расшатали здоровье поэта — у Блока развилась астма, появились психические расстройства. «Меня выпили», – жаловался поэт.
Негативное отношение к Блоку со стороны некоторых руководителей культуры привело к тому, что он остался без материальных средств и голодал. Зимой 1920 года у поэта началась цинга. Он хотел уехать за границу лечиться, но большевики, опасаясь его антиправительственных настроений, не позволили выехать из страны.
В январе 1921 года Блок по случаю 84-й годовщины смерти Пушкина выступил в Доме литераторов со своей знаменитой речью «О назначении поэта». «Что такое поэт? Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Он называется поэтом не потому, что он пишет стихами; но он пишет стихами, то есть приводит в гармонию слова и звуки, потому что он — сын гармонии, поэт».
Говоря о Пушкине, Блок говорит и о себе: «Покой и воля. Они необходимы поэту для освобождения гармонии. Но покой и волю тоже отнимают. Не внешний покой, а творческий. Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю, тайную свободу. И поэт умирает, потому что дышать ему уже нечем; жизнь потеряла смысл».
«Мы умираем, а искусство остается. Его конечные цели нам неизвестны и не могут быть известны. Оно единосущно и нераздельно».
Весной 1921 года Александр Блок вместе с Фёдором Сологубом просили выдать им выездные визы. В выезде было отказано. После получения отрицательного ответа на запрос о выезде на лечение за границу, Блок сознательно уничтожил свои записи, отказывался от приёма пищи и лекарств. Как свидетельствует В. Ф. Ходасевич, «Блок умирал несколько месяцев…Он умер как-то „вообще“, оттого, что был болен весь, оттого, что не мог больше жить.»
Зинаида Гиппиус писала о Блоке, что он «больше думал о правде, чем о счастье». Блок посвятил Зинаиде Гиппиус стихотворение «Рождённые в года глухие…». Зинаида эмигрировала из России вместе с мужем Мережковским. За границей Гиппиус всё больше проникалась убеждением, что поэт не в состоянии работать вдали от России.
Рождённые в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы — дети страшных лет России —
Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы —
Кровавый отсвет в лицах есть.
Есть немота — то гул набата
Заставил заградить уста.
В сердцах, восторженных когда-то,
Есть роковая пустота.
И пусть над нашим смертным ложем
Взовьётся с криком воронье, —
Те, кто достойней, боже, боже,
Да узрят царствие твоё!
(8сентября 1914)
Восемнадцатого июня 1921 года Блок уничтожает часть архива — главным образом газетные выписки, регистрируя в дневнике, что именно он предает огню. Тут же слова: «Мне трудно дышать, сердце заняло полгруди».
1 августа разрешение на выезд подписано Молотовым, но Горький узнаёт об этом от Луначарского только 6 августа. А 7 августа Блок умер.
Александр Блок был похоронен на Смоленском кладбище Петрограда. В 1944 году прах Блока был перезахоронен на Литераторских мостках на Волковском кладбище.
За несколько дней до смерти Блока по Петрограду прошёл слух, будто поэт сошёл с ума. Накануне смерти поэт долго бредил, одержимый единственной мыслью: все ли экземпляры «Двенадцати» уничтожены.
«Искусство есть балансирование на границе жизни и смерти, — пишет Вл.Новиков в книге «Александр Блок».
Блок называл своё творчество процессом «вочелоловечивания».
Основным мотивом творчества А.Блока была Россия и её судьба.
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые, —
Как слёзы первые любви!
Тема Родины, судьба России занимала в творчестве Блока особое место и имела поистине всеобъемлющее значение. В 1908 года в письме к К.К. Станиславскому поэт пишет:
«… Стоит надо мной моя тема, тема о России … этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь. Всё ярче сознаю, что это – первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный. К нему-то я подхожу давно, с начала своей сознательной жизни, и знаю, что путь мой в основном своём устремлении – как стрела, прямой …»
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Поэт считал, что путь России – особенный, отличный от западных стран.
Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной —
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.
…
И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнёт ковыль…
В 1915 года выходит книга «Стихи о России».
Поэт понимал, что невозможно отделить свою судьбу от судьбы России.
Пройдёт одно — придёт другое,
Вглядись — уже не та она,
И той, мелькнувшей, нет возврата,
Ты в ней — как в старой старине…
Не подходите к ней с вопросами,
Вам всё равно, а ей — довольно:
Любовью, грязью иль колесами
Она раздавлена — всё больно.
И как духовное предвидение судьбы России поэт пишет в поэме «Скифы».
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,
С раскосыми и жадными очами!
Для вас — века, для нас — единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
В.Солоухин верно заметил: «Петербург и Шахматово – два крыла поэзии Блока, но парил он на них легко, широко, на таких высотах, что мог видеть дальше двух географических точек, которыми подчас мы хотим его ограничить».
P.S.
Чем привлекает поэзия? Ведь не только приятными рифмами и созвучием слов. На мой взгляд, поэзия это не столько рифмы, сколько концентрированно и образно выраженная МЫСЛЬ!
Знаете ли вы, как строчку диктует чувство? Я ощущаю её как некое волнение, как музыку, которую пытаюсь выразить с помощью слов. Хотя мною написано 1154 вирши, я не считаю себя поэтом. Поэт не тот, кто пишет стихи. Поэт – это тот, кто думает стихами!
Жизнь требует искать удобства, неправдою платя за быт. Но не комфорт мне руководство, а Голос, что во мне звучит. Он требует предельно честным быть в каждом слове и в беде, и не искать тёплого места, а быть лишь искренним везде. Плевать на страхи и потери, угрозы жить мне в нищете. Я не хочу удобства цели, важнее мне не лгать себе. Свобода мне важнее денег, любовь превыше, чем расчёт. Мне нужен искренности берег. Всё остальное же — не в счёт!»
(из моего романа-быль «Странник» (мистерия) на сайте Новая Русская Литература
Так что же вы хотели сказать своим постом? – спросят меня.
Всё что я хочу сказать людям, заключено в основных идеях:
1\ Цель жизни – научиться любить, любить несмотря ни на что
2\ Смысл – он везде
3\ Любовь творить необходимость
4\ Всё есть любовь
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература
Метки: александр блок, боблово, Николай Кофырин, Новая Русская Литература, поэзия, скифы, шахматово