Когда два года назад я узнал, что Никита Михалков снимает фильм по рассказу Ивана Бунина «Солнечный удар», я вначале не поверил. Ну не может мэтр монументального кино снимать частную драму. И я оказался прав. Любовная история переросла в киноэпопею «Окаянные дни».
Перед тем как пойти на новый фильм Михалкова, я перечитал «Солнечный удар» и «Окаянные дни» Ивана Алексеевича Бунина. Цель была понять: это экранизация Бунина или произведение Никиты Михалкова.
«Я убежден, что экранизировать нужно не произведение, а автора», – сказал Михалков в интервью «Комсомольской правде». – «Что до замысла фильма, то история эта началась в 70-е годы. Замечательный киновед Владимир Дмитриев, к сожалению, ныне покойный, подошёл ко мне как-то и сказал: «Сними «Солнечный удар» и, если у тебя это получится хотя бы на 30%, считай, что ты режиссер».
Удалось ли Михалкову экранизировать «Солнечный удар» хотя бы на 30%?
Мне интересно было сравнить собственное впечатление от фильма с мнениями других зрителей ДО и ПОСЛЕ просмотра.
Я давно мечтал побывать в Праге. И вот осуществил свою заветную мечту. Прага – город-побратим моего родного Санкт-Петербурга. Два города похожи как брат и сестра. Прага, конечно же, старшая сестра. В Питере есть Пражская улица и улица Фучика.
Нам посчастливилось увидеть Прагу в последние пасхальные дни – на Староместской площади ещё гуляла ярмарка. Мы бродили по Праге с надеждой потеряться, но безнадёжно. Потеряться в Праге невозможно. Здесь как в Москве: много русских, украинцев, славян, иногда встречаются иностранцы. Прага – город трёх народов. Чехи, немцы и евреи здесь всегда жили рядом, но обособленно, каждый со своей культурой.
Накануне поездки мы узнали, что владелец гостиницы в Чехии отказался размещать российских туристов в связи с событиями в Украине. Но страхи оказались напрасными. Прага – город, в котором я чувствовал себя наиболее комфортно. Это столица свадеб и город влюблённых. Прага останется в сердце моём навсегда!
16 июня исполняется 80 лет моему учителю и научному руководителю – доктору юридических наук, профессору Якову Ильичу Гилинскому.
Я знаю Якова Ильича как бесстрашного человека. В самые тяжёлые времена советской власти он не боялся говорить правду, проводил рискованные научные исследования, результаты часто запрещали публиковать или публиковали под грифом «для служебного пользования».
Гилинский всегда удивлял меня смелостью высказываний. Кажется, он никогда и ничего не боялся. Но сейчас он испытывает страх. В недавнем разговоре Яков Ильич посетовал: «сегодня мы вернулись к тому, с чего начиналось: опять цензура, опять не всё можно говорить, опять не всё можно писать, не обо всём. Я и вам скажу не всё, что я думаю. Я боюсь! И самое страшное, что я вынужден бояться. Не так даже страшно, что я боюсь, как страшно то, что я и мне подобные вынуждены бояться говорить что-либо. Все боятся!..»
В этот день 3 июня исполняется 90 лет со дня смерти известного чешского писателя Франца Кафки; он умер в 1924 году.
Кафка – явление уникальное в мировой литературе. При жизни мало что опубликовавший, сегодня он признан выдающимся писателем ХХ века.
Чем заслужил Кафка всемирную славу? – Предельной искренностью и честностью!
Его произведения пронизаны страхом перед внешним миром и перед высшим Авторитетом. Абсурд окружающего мира, куда он был «выброшен жить», – вот главная тема произведений Франца Кафки.
Я давно мечтал побывать в Праге, чтобы посетить музей Кафки, походить в тех местах, где Франц творил свои фантастические миры. Прага – город мистический; это экзистенциальное пространство, проникнуть в которое можно лишь «уперев взгляд на поверхность вещи».
Прагу сравнивают с водолазным колоколом, в котором живут люди, и где даже интересно, но где непременно со временем человек задохнётся.
Прага ненавидит всё очевидное. В своих романах Кафка не называет описываемый город, но не узнать Прагу невозможно. Вымышленная топография преодолевает ограниченность реализма.
Кафка называл Прагу «матушкой, у которой такие когти, что не вырваться». Однако даже в самом кошмарном сне вряд ли могло привидеться Кафке, что он станет главной туристической достопримечательностью города. На карте Праги указано 33 места, связанных с писателем. Куда бы ни пошёл, так или иначе сталкиваешься с Кафкой.
26 февраля на первом сеансе я посмотрел фильм Алексея Германа-старшего «Трудно быть богом». Фильм снят по научно-фантастической повести Аркадия и Бориса Стругацких, написанной в далёком 1963 году. Действие происходит на чужой планете в средневековом королевстве Арканар, куда исследователи с Земли отправляют своего наблюдателя под именем Руматы Эсторского. Он не имеет права вставать на чью-либо сторону и убивать. «Прогрессор» дон Румата хочет наставить людей на путь истинный, хочет помочь арканарцам избежать насилия и ошибок, пережитых в истории Земли. Но безуспешно. Когда начинается восстание, Антон вмешивается и начинает убивать.
Всё время трёхчасового фильма Алексея Германа «Трудно быть богом» я размышлял над вопросом: «Если бы я был богом, то стал бы вмешиваться в историю землян?»
27 января исполняется 70 лет со дня полного снятия блокады Ленинграда в январе 1944 года. Для меня и для многих ленинградцев это праздник со слезами на глазах. Моя бабушка всю блокаду проработала в Ленинграде. Её десятилетний сын (мой отец) был эвакуирован летом 1942 года по Ладожскому озеру. Моя тётка осталась во время блокады в 15 лет без родителей и пошла на завод «Большевик», где работала и жила. Некоторые из моих родственников умерли в блокаду и похоронены в братской могиле на Преображенском кладбище.
Анализируя исторические и литературные источники, я пришёл к выводу: то, что Ленинград оказался в блокадном кольце, виноват не только немецкий блицкриг, виновато и руководство страны, допустившее непростительные ошибки. Результатом таких ошибок стала гибель от голода более миллиона человек!
Как же не допустить повторения подобной трагедии?
Нужна ли нам национальная идея? И если нужна, то зачем? И главное – какая?
Предполагают, что 12 декабря – в день 20-летия принятия новой Конституции России – Президент в своём послании Федеральному собранию предложит новую национальную идею.
Впервые «русскую идею» обосновал философ Владимир Соловьёв в докладе, который он сделал в Париже в 1888 году. «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности». Для В.Соловьёва это самопожертвование и разумное самоограничение, развитие общественной свободы, добра, любви и справедливости.
У другого русского философа В.Розанова суть русской идеи в сострадании к человеку.
Николай Бердяев усматривал в русской идее устремлённость к святости как идеал будущего для всего человечества.
Николай Фёдоров предложил своё видение русской идеи – философию «Общего Дела».
После революции 1917 года национальной идеей стал социализм, а в последствии коммунизм.
В 1928 году Иван Ильин писал: «русскому народу есть только один исход и одно спасение – возвращение к качеству и его культуре».
Недавно на очередной конференции «Дни философии в Петербурге» я поинтересовался мнением профессиональных философов: нужна ли нам национальная идея, а если нужна, то какая.
После теракта 11 сентября 2001 года был принят закон, по которому разрешалось ради безопасности и для устранения террориста убивать и его заложников – ни в чём неповинных людей. Таким образом, право на безопасность одних теперь допускает совершение преступления в отношении других.
Проблеме «право безопасности» было посвящено очередное заседание Санкт-Петербургского международного криминологического клуба. Президент клуба заслуженный деятель науки России, доктор юридических наук, профессор Дмитрий Анатольевич Шестаков считает, что должна соблюдаться мера безопасности.
Сегодня меры безопасности теснят право. Но всегда ли мера безопасности, даже если она основана на законе, является правомерной?
Что важнее: безопасность личности или безопасность государства?
Недавно в Санкт-Петербурге после 95-летнего перерыва состоялся Крестный ход от Казанского собора до Александро-Невской Лавры. Кто-то с удивлением смотрел на собравшихся людей, кто-то говорил «наконец-то, дождались», кто-то возмущался. А мне было интересно, какова вера этих людей, пришедших на Крестный ход.
Накануне я перечитал трактат Льва Толстого «В чём моя вера», и был удивлён актуальностью и злободневностью написанного Толстым почти полтора века назад.
«Мы плывём, не зная куда. Мы живём и делаем эту свою жизнь и решительно не знаем, зачем. А нельзя плыть и грести, не зная, куда плывёшь, и нельзя жить и делать свою жизнь, не зная, зачем».
В чём же наша вера сегодня?
Современные масс-медиа это тотальная манипулятивная власть. Ничто не свободно от медиа. Что не существует в медиареальности, вроде как и не существует вовсе. В настоящее время господствует глобальная медиасистема, навязывающая посредством фильмов, компьютерных программ, телевидения повсюду один и тот же образ жизни и образ мысли.
Недавно я участвовал в обсуждении философских проблем масс-медиа в Русской христианской гуманитарной академии. Доктор философских наук, профессор кафедры онтологии и теории познания философского факультета Санкт-Петербургского госуниверситета Валерий Владиславович Савчук давно занимается проблемой медиафилософии. По мнению В.В.Савчука, человек находится в медиареальности независимо от своего желания. Нужно осознать, что медиареальность — реальность всех, а не для всех. Медиа не вне нас, медиа внутри нас.
