Всемирная ассоциация писателей (Международный ПЕН-клуб) 15 ноября отмечает ежегодный День писателей в заключении. 22 ноября 2017 года в Институте русской литературы (Пушкинский Дом) я участвовал в работе международной конференции «Писатель в неволе. Ссылка, каторга, тюрьма в творчестве А.И.Солженицына и мировой литературе». К конференции была организована выставка «Писатели в неволе» – о выдающихся писателях прошлого, которые создали свои гениальные произведения, находясь в заключении или сразу после. Самый известный пример – роман «Дон-Кихот», написанный Мигелем Сервантесом в тюрьме.
Тема преступления и наказания, а также заключения в неволе – одна из сквозных в мировой литературе. Многие писатели соприкасались с этой темой в своей жизни. Тяжкий опыт изгнания и осуждения оказался для многих писателей стимулом для создания новых произведений. Так в творчестве Александра Исаевича Солженицына тюрьма занимает одно из центральных мест. Это и «Архипелаг ГУЛАГ», и «Раковый корпус», и «Один день Ивана Денисовича» (знаменитому рассказу в этом году исполняется 55 лет).
Как литератор и криминолог, я давно интересуюсь этой темой. Оба мои романа хранятся в Институте русской литературы (Пушкинский Дом). Научный руководитель Института русской литературы Всеволод Багно и другие участники конференции ответили на мой вопрос: в какой мере объявление гениального писателя преступником стимулирует его творчество?
«Политика для самых честных из нас (а таких немного осталось в живых) – до сих пор отвратительная вещь».
Эти слова принадлежат Тьерри Мариньяку – французскому писателю, переводчику и журналисту. Его называют «последний парижанин» французской литературы. Тьерри автор романов Fasciste (1988), Fuyards (2003) и многочисленных переводов.
19 февраля 2017 года я был на встрече с Тьерри Мариньяком в библиотеке им.Маяковского на Невском, 20. Я спросил Тьерри, в чём он видит миссию писателя и литературы в современном мире. На этот вопрос ответили мне и другие участники встречи.
В детстве я мечтал провести всю ночь в библиотеке – чтобы читать то, что захочу пока не засну от усталости. Днём приходилось заниматься уроками и читать совсем не то, что хотелось. Я часто бегал в детскую библиотеку, достаточно далеко, и мечтал жить в доме напротив библиотеки. Моя мечта сбылась: через несколько лет мы переехали жить как раз в тот самый дом.
А недавно сбылась ещё одна моя мечта. 22 апреля 2016 года я участвовал во всероссийской акции «Библионочь» и провёл ночь в библиотеке им. Маяковского (набережная Фонтанки, 44) вместе с известным писателем Захаром Прилепиным.
Последнее время каждый день я переживаю «день сурка». Встаю утром, и слышу, что ночью опять обстреливали город, что погибли мирные жители, что политики встретятся для переговоров о прекращении огня… И так каждый день. И ничего не меняется. Хочется проснуться, проснуться!.. Или заснуть и не просыпаться никогда.
Многие люди живут в состоянии постоянной депрессии. Им кажется, что ночью на их головы упадут «смерчи», и они не проснуться вовсе. А политики всё переговоры переговаривают… Соглашения для вида подписывают …
Вот если бы переговоры «нормандской четвёрки» проходили где-нибудь в подвале одного из домов Донецка ночью и под обстрелом, думаю, политические лидеры гораздо быстрее договорились бы о реальном прекращении огня. А то ведь над их головами не взрываются «грады», их дети не погибают от «смерчей»!..
В этих непростых условиях войны и взаимного уничтожения я решил изложить весьма спорную мысль, выбрав для этого праздник – День всех влюблённых.
Высказанную мною мысль следует понимать не как утверждение, но как вопрос.
Действительно ли ВСЁ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ?
20 мая 2014 года я был на встрече с Наталией Дмитриевной Солженицыной в музее Анны Ахматовой в Санкт-Петербурге.
Я давно интересуюсь творчеством Александра Исаевича Солженицына. Написал несколько статей о нём, и даже подарил два моих романа. В 1998 году я посетил в Москве фонд Александра Солженицына.
Меня всегда интересовал вопрос: ошибался ли когда-нибудь Александр Исаевич?
Я вовсе не желаю выискивать пятна на светлом образе великого писателя. Но меня интересуют противоречия его личности как движущие силы развития.
Великого человека характеризуют не только великие дела, но и соответствующего масштаба ошибки. Только сильный человек может сказать: «да, я ошибался».
В интервью «Российской газете» 11 декабря 2008 года Наталия Дмитриевна признала, что «он ошибался, как все люди, и были ошибки, о которых он сильно сожалел».
О каких же ошибках сильно сожалел Александр Исаевич?
Я задал этот вопрос Наталье Дмитриевне Солженицыной. Она ответила мне так:
Нужна ли нам национальная идея? И если нужна, то зачем? И главное – какая?
Предполагают, что 12 декабря – в день 20-летия принятия новой Конституции России – Президент в своём послании Федеральному собранию предложит новую национальную идею.
Впервые «русскую идею» обосновал философ Владимир Соловьёв в докладе, который он сделал в Париже в 1888 году. «Идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности». Для В.Соловьёва это самопожертвование и разумное самоограничение, развитие общественной свободы, добра, любви и справедливости.
У другого русского философа В.Розанова суть русской идеи в сострадании к человеку.
Николай Бердяев усматривал в русской идее устремлённость к святости как идеал будущего для всего человечества.
Николай Фёдоров предложил своё видение русской идеи – философию «Общего Дела».
После революции 1917 года национальной идеей стал социализм, а в последствии коммунизм.
В 1928 году Иван Ильин писал: «русскому народу есть только один исход и одно спасение – возвращение к качеству и его культуре».
Недавно на очередной конференции «Дни философии в Петербурге» я поинтересовался мнением профессиональных философов: нужна ли нам национальная идея, а если нужна, то какая.
Сегодня наши бывшие идеологи чуть ли не с гордостью заявляют, что в России нет никакой идеологии, и никакая идеология нам не нужна. Правда, теперь они называют себя иначе – политтехнологи. За хорошие деньги, покопавшись в истории, эти люди готовы найти оправдание любой политике и любому политику. Политологи-политтехнологи, обслуживающие власть, могут предложить какую угодно идеологию, лишь бы им за это заплатили.
Сегодня на место советской утопии пришла постсоветская антиутопия. Там, где когда-то была идеология, теперь мертвящая пустота. Преданные марксисты-ленинцы растащили страну, прихватив «золото партии» и позабыв о верности марксистско-ленинской идеологии.
Но природа не терпит пустоты. Bместо государственной идеологии появилось множество учений, предлагающих систему ценностей, цель и смысл жизни.
Нужна ли нам идеология? И если нужна, то какая?
